ладно еще, если просто сожгут... а вдруг испортят?
Хэсситай хотел сказать мальчику что-нибудь утешительное, но все слова, сколько их есть на свете, крепко спали - ни одно не откликнулось на его невнятный призыв. Возможно, если бы он сам сумел... ну, пусть не пошевельнуться, так хоть веки разомкнуть... но глаза слипались, как медом склеенные. Вот почему медведи спят всю зиму: за лето меду наедятся, так у них до самой весны глаза и не открываются. Хорошо медведям... спят себе вволю, и никуда им спешить не надо... и удирать из обжитой берлоги тоже не надо... а вот Хэсситай не медведь. Хэсситай - Ночная Тень. Нельзя ему спать. Или все-таки можно? Совсем немножечко... даже Ночные Тени спят хотя бы иногда. Но ведь он не спит... так, дремлет вполглаза... кто бы там что ни говорил, он не спит...
- Может, хоть потолок с собой возьмем? - донесся до него умоляющий голос Тэйри.
- Не возьмем, - бесстрастно ответил Аканэ. - Сколько раз тебе уже говорено: если мы хоть что-нибудь с собой возьмем, любой поймет, что ушли мы недалеко. А ты - "потолок"! Да разве с потолком на закорках дальше оврага уковыляешь? Не вешай нос. Другой потолок сплетешь, лучше этого.
- А я не хочу лучше, - тихо вымолвил Тэйри, - я хочу этот.
Аканэ снова начал убеждать его в чем-то, но Хэсситай не слышал ни слова. Он спал.
Разбудило его пыхтение и сопение прямо у него над головой.
- Сворачивай! - сиплым шепотом командовал Аканэ.
- Я еще здесь не открепил, - виноватым шепотом отозвался Тэйри.
Опять эти неуемные паршивцы забрались на потолочные балки!
- Дурость это, вот и все, - пропыхтел Аканэ.
- А вот и нет, - обиженно засопел Тэйри. - Возьмем с собой все, что можно, а остальное спалим... никто и не подумает, что мы не все сожгли. А у нас с собой на первое обзаведение хоть какие пожитки будут. Осень ведь на носу... успеем ли до зимы отстроиться?
- Чтоб с тобой да не успели... - проворчал Аканэ сердитым взрослым голосом. - Сворачивай, кому говорю.
Над головой Хэсситая отчаянно зашуршала соломенная кровля.
Чего и следовало ожидать. Аканэ, конечно, упрямец, каких свет не видывал, - но против Тэйри, если тот что в голову забрал, ему в одиночку не выстоять. Покуда Хэсситай дрых без задних ног, Тэйри втихомолку охмурил братца. И продолжает охмурять. Сейчас Аканэ всего лишь потворствует малышу... а к утру будет твердо убежден, что разобрать дом на кусочки - это его собственная идея, и будет клятвенно уверять в том Хэсситая... а хитрюга Тэйри и слова ему поперек не скажет.
Продолжая дышать медленно, тихо и глубоко, как и положено спящему, Хэсситай осторожно приоткрыл один глаз. Сверху на него бесстрастно взирало звездное небо. Казалось, прямо оттуда, из частых звезд, а вовсе не с потолочной балки, свесились босые пятки Аканэ.
- Сворачивай! - вновь скомандовал Аканэ, пятки нетерпеливо дрыгнулись, и свисающий край соломенной плетеной кровли пополз куда-то в темноту.
Хэсситай не выдержал и расхохотался в голос. Пятки снова дернулись... а потом Аканэ схватился за балку и испуганно вскрикнул. Тэйри свалился прямо на живот Хэсситаю, и сверху их накрыло плетеным соломенным потолком. Дом дрогнул и закачался.
Произошло то, что и должно было произойти. Хоть и зарекался Хэсситай упражняться в самому себе еще неведомой своей магии смеха... но много ли человек спросонья понимает, что он делает и почему? Одно-единственное мгновение между сном и явью... но и его хватило, чтобы естество Хэсситая взяло верх над разумом. В здравом уме он бы в жизни не осмелился поднять дом в воздух, да еще вместе с мальчиками... а в полусне - запросто. Он засмеялся, и дом взлетел. И продолжал лететь. Когда Хэсситай, все еще смеясь, спихнул Тэйри со своего живота и вылез из-под соломенной кровли, Аканэ уже вполне освоился с полетом.