Давно уже королевские посланцы уволокли свою нечаянную добычу, а Итокэнай стоял в раздумье - пока не сообразил, что остался один. Делать ему было как будто нечего... во всяком разе, так с ходу и не придумаешь, чем себя занять. Итокэнай покачался немного с пятки на носок и обратно, тихо насвистывая обрывок какой-то мелодии, вздохнул, развернулся и пошел к себе.
Вишни за время его отсутствия степлились. Итокэнай без всякого удвольствия съел пару ягод, почти не чувствуя вкуса, и запил их водой из кувшина. Вода была теплой, как пот. Итокэнай хотел было кликнуть бездельника-безымянного и уже открыл было рот, но внезапно передумал отчего-то.
Ничего, вот к вечеру отец вернется... пусть он и разбирается с ослушниками, которые в ответ на ясный и недвусмысленный приказ рыло в сторону воротят.
Итокэнай сидел на краю стола, болтал ногой и безотчетно то и дело подносил руку к изящной плетеной корзиночке с вишнями. Он брал их по одной и медленно подносил ко рту. Вишни были безвкусными, как жеваная бумага.
Отец вошел, как всегда, неслышно: только что его не было, и откуда ни возьмись - появился посреди комнаты. Даже дверь входная не хлопнула.
Итокэнай начал было слезать со стола - и замер на полдороге, потрясенный: такой невероятной яростью дышало лицо его всегда такого спокойного отца, господина мастера Данкэя.
- Ты что это наделал, поганец? - выдохнул отец.
- Уже успели донести, - устало отозвался Итокэнай, спускаясь наземь. Ничего я не натворил. Я сделал то, что было нужным в интересах клана.
Гневное восклицание застыло на устах Данкэя, они посерели - не столько от гнева, сколько от бесконечного горестного изумления. Во взгляде его ясно читался вопрос: "Ты и впрямь такой дурак или только притворяешься?"
- И каким же образом выдача нашего приемного сына и одного из мастеров-наставников может послужить интересам клана? - ядовито поинтересовался Данкэй.
Итокэнай наскоро изложил отцу свои соображения.
- Я должен был предотвратить гибель клана, - подытожил он. - У меня не было другого выбора. Я не мог допустить, чтобы король уничтожил нас всех из-за какого-то приемыша.
- Он не мог допустить! - Голос отца был тихим, как первая струйка пара, приподымающая крышку над кипящим котлом. - Ты предпочитаешь, чтобы клан был уничтожен изнутри?
- Как... изнутри? - опешил Итокэнай.
- Ночная Тень хранит верность своему клану даже и в посмертии. Так говорится в нашем уставе - или ты забыл? И долго ли, позволь спросить, наши воины станут хранить нам верность, если она встречает такую награду? - Отец зло замолчал и махнул рукой.
Итокэнай опустил голову. Он-то думал, что отец приструнит непокорных, а он, выходит, всецело на их стороне...
И словно отвечая на его мысли, отец заговорил вновь:
- После того, что ты натворил, я не уверен, что смогу удержать людей в повиновении.
- А что я должен был сделать? - в отчаянии выпалил Итокэнай. - Встать на защиту приемыша - и пусть нас королевским указом хоть в землю вобьют.
Данкэй застонал от гнева.
- Каким еще указом?! - вскричал он. - Какие люди короля? Откуда они взялись? Кто их видел? Кто знал или мог знать, что они здесь? Ты что же думаешь - что они своему начальству доложили, что сами с делом не справились? Что они дозволения испрашивали осведомить о нем незнакомых наемников?
Итокэнай побледнел. Ну почему же он сам не догадался! Действительно, никто не станет расписываться перед начальством в собственном бессилии. Конечно, никакого дозволения эти воины не испрашивали, а посовещались меж собой тайком и решили выполнить свою работу чужими руками, руками наемников, Ночных Теней, - тоже, разумеется, тайком. Как же он не сообразил сразу! Едва только начальник отряда опознал Хэсситая, мигом надо было хватать, но не приемыша с Наставником, а...