У входа в такую комнату трактирщик часто-часто кланяется достопочтенным господам и сыплет прибаутками да приговорками, выражая свою сверхъестественную радость, а сам зорко следит, когда же проскользнувший втихомолку вовнутрь прислужник выберется наконец, тщательно пряча за спину побуревшую от пыли тряпку, - и лишь потом, не переставая кланяться, ведет сиятельных господ туда, где они смогут перекусить и выпить, не оскорбляя свой взор созерцанием всякого сброда. И не стена с потайным механизмом, а дверь, прикрытая изнутри красивой занавесью, отделяет залу для почтенной публики от общей трапезной.
- Располагайтесь, - промолвил хозяин погребка, широким жестом обводя комнату. - Вот только предложить мне вам, кроме холодных закусок, нечего. Днем мы ничего не готовим и огня не разжигаем. Если вдруг ни с того ни с сего у меня из трубы дым повалит...
- Понял, - кивнул Хэсситай. - Не огорчайтесь, почтенный. Мы не в обиде. Вы же нам жизнь спасли как-никак.
Спрашивать, из каких соображений гостеприимный трактирщик решил рискнуть собой ради двоих незнакомцев, Хэсситай не стал. Обычный киэн на его месте скорей всего не удержался бы - но среди Ночных Теней подобные вопросы почитались неприличными. Спас тебя человек - будь благодарен и не лезь к нему в душу, не вызнавай, зачем да почему: тебе-то что за дело? Захочет, так и сам расскажет... а не захочет - радуйся, что жив остался, и молчи, если только твой спаситель не даст понять, что готов дать ответ на твои вопросы.
Байхину в отличие от Хэсситая не терпелось разузнать, кто их спас и почему, - но, глядя на мастера, он тоже прикусил язык. Раз Хэсситай выказывает одну лишь благодарность без тени любопытства, то и ему не пристало соваться с расспросами. Взамен он принялся пристально рассматривать помещение.
Парень тем временем вернулся к себе за стойку, вытащил оттуда небольшой поднос, нагрузил его всевозможной снедью, вернулся в потайную комнату и повернул стену, закрывая вход. Байхин так и уставился на него - и все же не смог уловить, что именно парень проделал с механизмом, задвигающим стену.
Парень принялся сноровисто снимать с подноса чашки и миски и расставлять их перед гостями. Руки его так и летали. Сильные, подвижные, выразительные руки, покрытые ровным загаром - сидя в трактире с утра до вечера, таким загаром не обзаведешься. Нет, не к посуде эти руки привычны, хоть и управляются с нею ловко. Не трактирному слуге принадлежат эти гибкие, точные в движениях пальцы... и лица такого у трактирного слуги быть не может. Странное лицо: вроде и не худое, а каждый мускул, каждая жилочка прорисованы отчетливо и явственно. Словно бы тонкий слой подкожного жирка, залегающий у обычного человека, как и явствует из названия, под самой кожей, у этого парня не обливает собой лицевые мышцы, а располагается под ними, вынося их на поверхность. С таким лицом даже малейшего движения души не укроешь от любопытных взоров - оно предательски обнажает, выдает любое переживание... Очень неудобное в обычной жизни лицо... но очень удобное для того, чтобы...
Байхин не стал мысленно облекать в слова свою нечаянную догадку, а уж вслух - тем более. Он молча встал и поклонился собрату по ремеслу так, как принято кланяться среди киэн, уперев руки в боки. Парень широко ухмыльнулся и ответил точно таким же поклоном.
- У хозяина нашего глаз наметанный, - заметил парень. - Как он в считанные мгновения да еще в такой суматохе сумел распознать киэн - уму непостижимо.
Байхин оглянулся на хозяина, тихо о чем-то беседовавшего с Хэсситаем. Вот оно, значит, как. Не просто укрыть от толпы загнанных беглецов... не просто приютить незнакомцев... хотя и такое дело тоже отменной храбрости требует. Нет, хозяин погребка отлично понимал, кого спасет - а значит, и чем рискует.
Хэсситай оглянулся мельком на Байхина с собеседником. Нет, кланяться он не стал - просто улыбнулся, но такой понимающей улыбкой, что Байхину едва не стало завидно. Он пока еще не навострился распознавать собратьев по ремеслу мгновенно. Годы не те, опыта недостаточно.