На сей раз измотанный пережитым за день Байхин уснул почти мгновенно, А Хэсситай долго еще ворочался с боку на бок и елозил щекой по изголовью. Сон не шел к нему. Он мысленно перебирал все, что случилось с тех пор, как Байхин навязался к нему в ученики, клял и казнил себя в душе нещадно, искал хоть каких-то оправданий - и не находил их.
Ну что, Хэсситай, домудрился? Допридумывался? И кого перехитрил - сам себя! Что теперь новенького измыслишь? То-то у тебя в голове умных мыслей, что в кошельке после попойки - денег...
И кому ведь врать затеял - себе! Сначала притворился, будто и вовсе тебе до блажного воина дела нет. Мол, окати его холодом, так он и сам отстанет. Мог ведь уже и тогда сообразить, когда не отстал парень. Мог ведь и прогнать его, когда смекнул, к чему дело клонится. Так нет же, при себе оставил! Все тешил себя - какой же ты, Хэсситай, умный, и какую ты хитрость удумал. Хороша хитрость, нечего сказать. За собой мальчишку потащил. Да еще и выставлялся всяко: пусть посмотрит, до чего суровое ремесло себе избрал, - глядишь, испугается трудов и лишений, сбежит... а вот не сбежал ведь! И шарики себе раздобыл, и кидать их выучился. И голодать согласен был - а не то, так ведь и башку свою дурацкую под плюхи подставить. В призовых боях участвовать. А ты и размяк, дурень несмысленный. Гнать парнишку надо было хотя бы тогда, гнать в три шеи - а ты его учеником своим назвал, остолоп! Всем бы такого ученика - упорный, старательный и ремесло не почем зря долбит, во всем смысла доискаться хочет. Всем бы такого ученика... всем, кроме тебя. Или ты забыл, куда собираешься? И не отговаривайся, что пожалел парня за старание, посочувствовал... себя ты пожалел, не его. В радость тебе было, что парнишка мастерство твое перенимает. За голову тебе хвататься в пору - а ты радовался. И опять все отговорки пустые придумывал. Дескать, что парень ноги себе в кровь мучит, за тобой доглядывает, ночей не спит - это ничего еще не значит. С воина ведь станется. А вот лицо себе размалевать... да показаться с размалеванной рожей прилюдно... да на потеху зрителям выламываться... вот тут-то он и спасует. И ведь уверил же ты себя в этом крепко... эх, Хэсситай, зачем стараешься - себя-то не обманешь. Ты и думать не думал, что он струсит. Никак не думал. Иначе зачем новую одежду ему приготовил, как обычай требует? Зачем купил головную повязку и заранее отдал ее вышивать? Ты ведь был уверен, что понадобится повязка. Ты знал, что сегодня будешь кропить ее вином.
Ну что - отогнал ты парня? Испугал? Оттолкнул?
А ведь должен был. Никогда ты на чужие плечи свою ношу не перекладывал - неужто теперь начнешь? Неужто возьмешь с собой беднягу туда, куда тебе и самому-то идти страшно? Ты ведь его не отталкивал, ты его к себе привязывал крепко-накрепко - неужели только затем, чтобы погубить? Чтобы не успел твой ученик сделаться мастером?
Мастером... а ведь это мысль. Ведь не завтра еще ты со своей судьбой повстречаешься. Времени у тебя не так чтобы много, но и не мало. Для такого старательного смышленого паренька, как Байхин, с лихвой хватит. Чтобы такой да не успел мастером сделаться за самый недолгий срок... быть того не может. Если от души постараться, задолго до конца пути можно будет дать ему мастерское Посвящение. А как мастером станет, сам уйдет на все четыре стороны. Вроде и не гнал его никто... и расстанетесь вы с ним по-хорошему... просто он уйдет... и волен ты тогда идти, куда пожелаешь, хоть бы и к самой смерти в пасть. Но только тут уж без поблажек, Хэсситай. Ни парню, ни себе. И думать не моги удовольствие растягивать. Ясное дело, всякому приятно, когда ученик попался дельный да старательный. Хоть и редко ты кого в выучку брал, а не забыл еще, каково дубине стоеросовой премудрость ремесла втолковывать.