- Я обязан следовать твоему руководству, - улыбнулся он с уничижительной скромностью.
Но меня не обманешь: он сегодня нарочно отделался от братьев и использовал магию, чтобы связаться с Планиром в Хадрумале. Наверняка ему велели посадить свою собаку на цепь и стараться всем угодить. Это, конечно, хорошо - по крайней мере он должен поладить с Греном и Сорградом, - но я не собиралась доверять магу, даже когда он сидит и ест свой ужин, скромный, как старая шлюха на свадьбе.
- Что мы делаем завтра? - поинтересовался Сорград. - С утра братства усыпальниц будут играть на благочестии, но после обеда свое место под солнцем получат акробаты и дрессировщики.
Я покачала головой.
- Я хочу повидать этого менестреля насчет песни-другой. И не только насчет древних песен. Пусть Узара хранит свои секреты, а я буду хранить свои. Я думала о песнях, их силе и живучести. Открытие тайн старой эфирной магии - это прекрасно, но, возможно, я сумею проще использовать хорошую мелодию и волнующие слова. Если Фру сочинит удачную песню, которая будет предупреждать людей об эльетиммской угрозе, весть о ней распространится быстрее, чем огонь по соломенной крыше. Если я проявлю осторожность и расскажу эту историю так, чтобы обо мне там вовсе не упоминалось, никто не сможет проследить ее обратно ко мне.
Кеханнасекк, острова эльетиммов, Весеннее Равноденствие
Он был столь поглощен далеким созерцанием, что не заметил, как, бесшумно ступая, вошел отец, пока дыхание не зашевелило волосы на затылке.
- Эрескен?
Испугавшись, он резко вдохнул, плечи невольно напряглись под скромной туникой из некрашеной шерсти.
- Как дела?
Вопрос звучал добродушно. Старик был в хорошем настроении, и Эрескену задышалось легче.
- Плохо, господин мой, - признался он откровенно. - Я провел в поисках ночь и день, и у меня такое чувство, словно я блуждаю в тумане. Я надеялся, что стазис Равноденствия поможет мне, но пока не ощутил никакого преимущества.
Беловолосый старик фыркнул и подошел к узкому окну, где железные прутья решетки бросали черные полосы тени поперек его простого серовато-коричневого одеяния. Жидкий свет пробивался мимо, только чтобы отразиться от белых стен и оттертых до соломенного цвета половиц. Старик посмотрел вниз, во двор, четырьмя этажами ниже, где вооруженные люди в черных мундирах целеустремленно шагали, а слуги в тусклых коричневых плащах торопливо уступали им дорогу.
- Возможно, нам следует наказать какого-то грешника, убить петуха, чтобы усмирить остальное стадо. - Он пытливо глянул на сына. - Как ты считаешь?
- Я не думаю, что проблема в отступничестве среди наших людей, поколебавшись, молвил Эрескен. - Я хорошо ощущаю их силу, и фокус камней так же могуч, как всегда. Скорее это Трен Ар'Драйен как-то экранируется, барьеры выстроены против нас. Даже с ясностью равновесия я не могу проникнуть сквозь эти обманы.
Признавать неудачу было рискованно, но у него не оставалось выбора. Если кто и может пронизать нечестивые миазмы, наносящие ему поражение, так это его отец. Затем он покажет Эрескену, как это делается.
- Ты прав, - медленно кивнул отец. - Чем ты это объяснишь?
Эрескен минутку подумал - это дозволялось. Он постарался ничем не выдать, что понимает: его испытывают. Сие не дозволялось под страхом наказания или, того хуже, отстранения от советов и наставлений отца.
- Оживив спрятанных Кель Ар'Айена, фальшивые маги Хадрумала, по всей вероятности, нашли практикующих истинного колдовства, - опасливо произнес он. - Если Планир переманил их на свою сторону, возможно, он использует их мастерство, чтобы не допускать нас.
- Хорошо, - одобрил отец. - Ты снова прав. Осмелев, Эрескен откинулся на стуле, его кисти расслабились на заваленном пергаментами столе.