Среди бумаг в папке также справка от местного психиатра, человека явно не совсем здорового. Он употребляет словосочетание «индуцированный бред», причиной, которая могла его вызвать, считает распыление психотропных боевых веществ с целью проверки обороноспособности наших северо-западных рубежей и устойчивости наших граждан к влиянию западной идеологии. Далее психиатр предполагает, что Госдеп Соединенных Штатов мог профинансировать, а покойный Лебеженинов мог согласиться на полевое испытание этого препарата, превращающего людей в нечувствительных к боли и эмоционально глухих монстров. Несомненно, у психиатра с зятем глубокие, серьезные отношения.
В меморандуме Тупина Пэ-Бэ мелькают слова дестабилизация, информационная война, воинствующий либерализм. В таком же ключе дана и его же справка о самом покойном. Умело маскирующийся общественный активист. Смерть Лебеженинова представлена как далеко идущая провокация с целью дискредитировать городские власти и местные правоохранительные органы. Я закрываю папку. За что? За что мне всё это?!
Слышно как скрипит дверь напротив, как открывается дверь рядом. Я встаю с кровати, запихиваю папку в рабочую сумку, выпиваю две таблетки обезболивающего, и отправляюсь в бар, куда около семи спускаются Тамковская и Извекович. Глаза у них блестят. У Тамковской румянец заливает скулы, за воротом блузки угадывается след поцелуя. Тамковская заказывает белое вино, Извекович кофе и рюмку коньяка, я допиваю третью порцию рома, когда сажусь на заднее сиденье «мерседеса», стекла сразу запотевают. Тамковская тяжело вздыхает. Я кидаю в рот кусочек мускатного ореха
Мы сидим за большим овальным столом. Присутствуют глава городской администрации, главврач больницы, полицейский начальник, бровастый, широкоплечий главный местный эфэсбэшник, Петя Тупин, дама с широкими скулами, пухлыми губами, Тамковская, Извекович и я. Пухлогубая заведует местным образованием, говорит, что благодаря усилиям городской администрации процент поступивших в высшие учебные заведения выпускников средних школ городка неуклонно растет, но всё ещё есть дефицит учителей, а школьный учитель основа здорового общества. Глава администрации, молодой, крепкий, мордатый, с одобрением кивает её словам, дожидается паузы пухлогубая сглатывает накопившуюся от возбуждения слюну, и сообщает, что кабинеты нам выделены, что нуждающиеся в помощи уже выстроились в очередь. Глава благодарит нас за то, что мы смогли приехать. В вазоне на столе лилии, тяжелый аромат дурманит, пухлогубая открывает рот, но глава, привстав, накрывает её руку своей, когда опускается на стул, она вытирает покрытый испариной лоб салфеткой, достает планшет, начинает листать какие-то страницы, у её губ пролегают глубокие складки. Слово берет главный местный эфэсбэшник. Он обещает нам всемерную поддержку и помощь, говорит, что те, кто верит будто оживший покойник существует на самом деле, создают угрозу государственным устоям, однако надо разделять тех, кто наивно заблуждается, и тех, кто веря в покойника, наделяют его чертами мученика, придают ему ореол, и обвиняют в недоработках органы правопорядка.
Вокруг меня полупрозрачная завеса, слова эфэсбэшнка, как до него главы городской администрации и заведующей образованием звучат приглушенно. Главврач берет с тарелочки маленький пирожок и деликатно откусывает кусочек. Он жует медленно, скосив глаза в сторону говорящего. Теперь нам докладывает обстановку начальник полиции. Раскрываемость растет, кадры становятся лучше и профессиональнее, проценты тяжелых правонарушений снижаются. Мне хочется перегнуться через стол, через лилии, схватить главврача за тощую шею, испортить показатели.
Слово берет Тамковская. Она говорит, что перед нами стоит серьезная задача. С этим все соглашаются. Она говорит, что поставленную задачу мы успешно решим в кратчайшие сроки. Глава администрации одобрительно смотрит на Тамковскую. Тамковская говорит о том, что мы она смотрит сначала на меня, потом на Извековича, оснащены оригинальными методиками, прошедшими обкатку в самых экстремальных ситуациях, однако важно знать генеральную цель нашей работы, а её должна поставить перед нами местная власть. Глава администрации, убаюканный её предыдущими словами, начавший было перелистывать лежащие перед ним бумаги, с тревогой смотрит на Тамковскую.