- "Не говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать, разве он смог бы выстоять против Кариссы, не обладая силой, унаследованной от тебя?"
"Он мог бы погибнуть," - признала Джеана. - "Но, по меньшей мере, он был бы человеком, а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая."
Покачав гловой, Мерода тяжело встала из-за стола. - "Ты что, никак не можешь смириться с этим? Джеана, ты - Дерини. Ты ничего не можешь поделать с этим. А, может быть, это вовсе и не проклятье. Я уверена, что в этом должно быть и что-то хорошее."
"Боюсь, ты слишком много слушала моего сына," - печально сказала Джеана. - "Нет, Мерода, это - действительно проклятье. Это - язва, гноящаяся во мне... и при дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына."
Тем временем, в другой части замка шло очищение, которое не имело ничего общего с тем, что имела в виду Джеана, и проводил его человек, в котором сидела та самая "зараза", которой так опасалась Джеана. Бормоча ритуальные слова очищения, епископ Дункан МакЛейн медленно обходил примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого Камбера, обрызгивая ее стены святой водой. В воздухе чувствовался запах ладана. Дугал, стоявший в проходе, ведущем к кабинету, с почтением наблюдая за действиями отца, произносил требуемые ответы. Каждение и окропление часовни были последними действиями, которые не только очищали помещение, которое и без того было освящено своим предназначением, но и помогали участникам ритуала сосредоточиться.
"Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor: lavabis me, et super nivem dealbabor."
"Amen."
"Pax huic domui."
"El omnibus habitantibus in ea."
Мир этому дому...
И всем, живщим в нем...
Когда они закончили и Дункан отложил в сторону свои священнические принадлежности, отец и сын вернулись в кабинет, задернув при этом портьеру, которая обычно закрывала дверь в часовню. Дугал на мгновение задержался, благоговейно глядя на портьеру, пока Дункан усаживался за круглым столом перед камином в своем кабинете. Единственным источником света в комнате, не считая камина, была свеча, горевшая посреди стола. Через мгновение Дугал сел рядом с отцом, продолжая время от времени поглядывать на дверь, закрытую теперь портьерой.
"В часовне все еще остались следы силы, правда?" - сказал Дункан в ответ на изумленный взгляд Дугала. - "Неудивительно, что ты заметил это. Похоже, там до сих пор ощущается влияние святого Камбера. А если бы ты чувствовал то, что чувствуем мы с Алариком, то разница между этой часовней и всеми прочими стала бы для тебя более, чем очевидной. Наш добрый деринийский святой может быть очень сильным заступником."
Дугал поежился. - "Ты... думаешь, он действительно вмешивается в земные дела? И другие святые тоже?"
"Ну, насчет этого трудно сказать точно," - ответил Дункан. - "Мы с Алариком знаем, что кое-что из того, что мы после коронации Келсона приписали святому Камберу, было сделано..." - он опустил свой взгляд. "Кое-кем еще," - закончил он. - "Прости, но я не могу рассказывать об этом даже тебе. Это был один из бывших членов Совета Камбера, и нас попросили никогда не упоминать его имени."
"Я не собираюсь любопытствовать сверх меры," - возразил Дугал.
Дункан улыбнулся. " Я это знаю, сынок. Так или иначе, кое-что из того, что мы приписываем святому Камберу, не мог сделать никто из тех, о ком мы знаем, так что, может быть, он действительно вмешивается в происходящее. Каждый раз, когда я оказываюсь в этой часовне, я начинаю верить, что он действительно участвует в том, что происходит."
Дугал опять посмотрел на портьеру и перевел взгляд на Дункана. "Келсон сказал мне, что именно здесь вы с Морганом провели ритуал, наделивший его силой.