Дмитрию Марченко
Глеб Халебски
© Глеб Халебски, 2021
Дмитрию Марченко.
Горит за окошком рассвет: радует душу небесный огонь, радуют разнопёрые блики букашки на кристальном стекле. Выкатилось рыжее пузатое солнце, до ушей растянуло улыбку, подмигнуло. Окатила весенняя краска дома: строгие, с высоко поднятым подбородком и блестящими боками высотки, стариков многоэтажек с томным скучающим взглядом, надутые понурые хатки, обиженные, разваленнные. Заплясала, купаясь в солнечных лучах, гордая золотая женщина с самым что ни на есть советским лицом стела. Очухался Ростов от долгого сна, зашевелился сонным пауком утро, как никак. Тяжело засопели простуженные машины, заковыляли по узеньким улочкам на все вкусы размулёванные жизнью учеником люди: пёстрые попугаи, полосатые носачи, эмалевые галстуки и клетчатые сумки. Наступил апрель цветущим сапогом на донской городок, крепким пинком прогнал прочь старушонку зиму, выбил её последние зубы заморозки: не посмеет топтать злобный мороз баловник скромную и пугливую травку, не будет кусать за шрамы щели одежды торопливых прохожих
В забавную луковицу связал я свои языкастые волосы непослушных змей, на бурую майку накинул рубашку, чёрный поношенный балахон, туго подпоясал лазурные джинсы и чуть ли не бегом, вперёд выбрасывая кривоносые грязные кеды, отправился на долгожданную встречу. Рассыпались вдоль трамвайных путей домики долгожители, замигали мне железными плёнками из окошек, разинули бездонные рты подъезды. Лежали вдоль тротуара маленькие посеревшие горки талого снега плакали, заливали кислые слёзы землю: насквозь промок побитый товарищ асфальт, и тут озеро, и там. Облизнулись мои кровожадные подошвы, оголили острые зубы, аппетитно зачавкали не тише толстомордого борова проголодались, родимые, соскучились по деликатесам: супам лужам с картошкой льдом. Лизнул лицо порыв свежего ветра: часто в апреле одиноким псом гуляет такой ветер по закоулкам и узеньким улочкам, нельзя определить его суть ни холодный, ни тёплый он в этом его прелесть. Почему-то очень приятно для кожи прикосновение его мокрого носа. Расстегнул балахон и рубашку грех упускать возможность насладиться такой чудесной погодой
Слишком сильно размечтался я, любуясь весной: настолько завлёк меня город, что не сразу заметил вас. Но как только обратил я внимание на горбатую дорогу, увидел знакомый силуэт, блестящую улыбку, окатила радость кипятком моё сердце: долго, друг, ужасно долго не виделись мы. По старой традиции поздоровались: по советски потрясли руки, по римски стиснули костлявые локти, по братски, крепко крепко, стукнули друг друга по спине, выдохнули, выполнили пальцами пару кренделей в воздухе готово. С такого необычного приветствия перешли мы сразу на волнующую нас тему. Не по детски обняла нас беседа: сжала так, что косточки захрустели, пискнули и взмолились о пощаде стиснутые органы. Роем воробьёв закружился разговор, поднялся до небес, камнем свалился нам на головы: затрещали, запели слова укусил за ногу проказник интерес. И побрели мы дальше, по маленьким зажатым улочкам, вниз, к Дону, всё говоря и говоря