— А? — Леха отвлекся от своих мыслей. — Нет, ничего.
Мама вытерла руки, глянула на часы и в зеркало, которое висело на кухне.
— Ну, ты готов? — спросила мама. — Пойдем.
— Куда? — встрепенулся Леха.
— Как куда? — удивилась мать. — Без четверти восемь! В школу!
— Это зачем еще?
— Надо, — сказала мама.
Сердце у Лехи упало. Мама вознамерилась сегодня его сопровождать. Ужас! Как будто ему в школе мало будет своих проблем, теперь прибавится еще и эта — мама поведет его, словно он какой-нибудь первоклашка!
— Ну к чему это, мама? — бросился уговаривать Леха. — Ты ведь уже ходила в школу, записала меня в 8-й класс «Б».., Ну да, в 8-й «Б» — я это отлично помню. Неужели я один не найду дороги?
— Сам понимаешь, — сказала мама, обувая туфли в прихожей, — должна же я быть уверена… Но ты не волнуйся, Алексей, — торопливо добавила она, видя, что сын немного нервничает. — В классе я не буду появляться. Я только скажу Маргарите Игоревне…
— Маргарите Игоревне? — растерянно повторил Леха.
— Алешка, не спорь, — донесся голос Королькова-старшего из ванной. — Мать лучше знает…
— Вообще Маргарита Игоревна ведет географию, а еще это твоя новая классная руководительница, — со знакомой безоблачной улыбкой пояснила мать. — Вот видишь, а ты и не знал. Мы подойдем к ней, я скажу, что ты — Алексей Корольков, и все. Дальше будешь один… Ну, ты готов?
Леха был готов. Он был готов еще вчера.
Если откровенно, он былготов еще неделю назад, после своего дурацкого знакомства с местным аборигеном.
— Вперед, — сказала мама. — И не забудь цветы!
Цветы.
Нет, Леха ничего не имел против них, цветы полагалось дарить женщинам на 8 Марта, ко дню рождения, да и просто так, наконец. Леха понимал, что учительнице приятно будет получить букет к началу учебного года. Но цветы в сочетании с мамой, которая конвоирует тебя в новую школу первого сентября…
— Линейку для восьмиклассников отменили, — сказала мама. — Ростя, не знаешь, почему?
Ростя — это так мама называла Лехиного отца.
— Экономят, — сказал отец уже из уборной. — У нас теперь со всем так — что не дает дохода, подлежит уничтожению,—г Послышался шум спускаемой воды.
Леха молча взял букет. Спорить с родителями было бесполезно. Лучше держать рот на замке и терпеть — как терпит любой настоящий мужчина в обстоятельствах, которые ему не по душе. Буду настоящим, просто решил Леха.
На плече у него болталась школьная сумка, а в руке он сжимал пять гвоздик, три белые и две красные. При этом Лехе казалось, что несет он в школу не цветы, а большой и тяжелый крест.
Целеустремленная мама шла в четырех-пяти шагах впереди, а он прилагал все усилия, чтобы ее не догнать и не пойти с ней вровень — потому что надеялся выглядеть в глазах окружающих самостоятельным.
И все было бы неплохо, если бы мама поминутно не оглядывалась и не напоминала:
— Алексей, шире шаг! Осталось пять минут! Алексей, не отставай!
Леха злился…
Дорога была короткой. Школа приближалась, вырастала на глазах, вознося в небо свои могучие серые стены. Она была похожа на средневековый английский замок Камелот, куда добровольно стекались рыцари, плененные в боях королем Артуром, хозяином замка, и отпущенные им под честное слово быть в замке ровно в восемь ноль-ноль первого сентября.
Одно Леху пока утешало — в разношерстном потоке школьников он не замечал длинноволосого аборигена, встречи с которым желал меньше всего.
Мама поднялась по ступенькам на школьное крыльцо, остановилась у двери и оглянулась. Под ее выразительным взглядом Леха перешел на рысь и быстро вбежал на крыльцо.
— Ма, — Леха предпринял последнюю попытку освободиться, — а тебе еще не пора на работу?
— Я предупредила вчера, что могу задержаться, — отрезала мама.