Барретт закурил третью подряд сигарету, теперь рука его слегка подрагивала.
— И что же произошло потом?
— Я понятия не имел, что и предпринять. Поверь мне, я был прямо-таки в состоянии паники. У меня даже малейшего представления не было, каким образом я мог бы вернуться в настоящее. Я оставался в комнате, которую, как выяснилось, снял в некоем подобии гостиницы. Практически я был в невменяемом состоянии. Затем я вышел на улицу, чтобы разузнать побольше об этой своей новой жизни.
На лбу у Дэйва выступил пот, он смахнул капли влаги рукавом рубахи.
— Но такой возможности мне так и не представилось. Не успел я выйти на улицу, как со мной случился приступ головокружения. Перед глазами у меня мелькали звезды, огненные круги, в общем все то, что рисуют карикатуристы в комиксах. А затем я очнулся…
— Снова в лаборатории?
— Нет! На рисовом поле, в какой-то восточной стране. Не спрашивай меня, где: я до них пор этого не знаю. Это могло быть где угодно: в Китае, в Японии, даже в России. Я оказался в теле крестьянина, заурядного трудяги. Я, как безумный, метался по полю, пока меня не осенила единственная здравая мысль. Взглянуть на свою ногу.
— Ушиб!
— Он был на своем месте, там, где ему и положено было быть. На колене. Это было единственной ниточкой, связывавшей меня с реальностью. Только она спасла от неминуемого безумия, так что, Барретт, помоги мне…
— Послушай-ка, Дэйв. А не разыгрываешь ли ты меня сейчас каким-нибудь образом?
— Нет, я говорю совершенно серьезно. Так что помоги мне, Барретт. Эта машина — она развоплощала меня, помещая мою личность в пятнадцати совершенно различных телах, обитавших в прошлом. Не спрашивай, каким образом или почему — я не знаю этого! Я знаю только то, что случилось истинное чудо, когда эта… эта штуковина в конце концов отпустила меня, и мне было разрешено вернуться назад, сюда, в наше время. Я не в состоянии даже передать тебе, Барретт, сколько благодарственных молитв вознес я за это чудо. Ты знаешь, я никогда не относился серьезно к религии, но, поверь мне, — я пал ка колени и непрерывно повторял: «Спасибо тебе, Боже, спасибо тебе».
Барретт безмолвно созерцал растревоженное лицо Дэйва.
— Только несколько дней тому назад я наконец выяснил, что стало причиной этого чуда, — тихо произнес Дэйв. — Я был впервые в лаборатории после того, как все это случилось, и произвел тщательную проверку оборудования. И обнаружил, что вышла из строя одна из основных электронно-лучевых трубок. По моим прикидкам, это произошло примерно как раз в то время, когда я вернулся в нынешнюю реальность. Если бы не эта неисправность трубки…
— И что же станется теперь с этой твоей машиной развоплощения? Уж не собираешься ли ты разломать ее, превратив в груду металлолома?
— Право, не знаю. — Дэйв вперился взором в пол, лоб его избороздился морщинами. — После того, как она такое со мной проделала, велико было мое искушение поступить именно так. Но как ученый — нет, Барретт, я не в состоянии был позволить себе такое. Я заменил негодную электронно-лучевую трубку. Сейчас все оборудование в полной исправности. Я намерен передать его Институту, и пусть его сотрудники сами решают, что с ним делать.
Барретт поднялся, аккуратно расправил складки, образовавшиеся на его тщательно отутюженных брюках.
— Вот как? И у тебя даже и намерений не было продемонстрировать мне этот сооруженный тобою монстр?
Дэйв рассмеялся.
— Ну, если ты так настаиваешь… Но ты ведь сам прекрасно представляешь, какой у тебя характер. Это адское нагромождение сложнейшей электронной аппаратуры. Стоит тебе хоть один раз увидеть, как ты надолго сможешь потерять покой и сон.
Лицо Барретта вспыхнуло.
— О, я и не догадывался о такой своей слабинке. Тогда испытай меня.