Вандовер смахнул пыль со своего темного парадного мундира и усмехнулся.
- Императору Пепису надоело потакать гражданским беспорядкам, медленно сказал он. - К тому же, Шторм знает, что Джонатан всегда у него под рукой. Ведь человек в коматозном состоянии не встанет с постели и не пойдет прогуляться по улицам Мальтена! А из обширных владений уокеров можно извлечь кое-какую пользу, конечно, пока отсутствует Святой Калин из Блуила, - министр опустил глаза и заговорил совсем тихо. - Никакого секрета в том, что Шторм хочет сместить Пеписа с Триадского Трона, нет. А для того, чтобы осуществить это, ему нужна поддержка. Именно для этого он налаживал отношения с Зелеными Рубашками, а теперь собирается добраться и до уокеров Так что отсутствие Святого Калина входит в сферу его личных интересов.
Динаро задышал, как загнанный зверь, и посмотрел болезненными глазами куда-то в дальний конец вестибюля.
- Так вы знаете это... - наконец-то произнес он.
- Я - министр полиции, - кивнул Баластер. - Как вы понимаете, без разведывательных органов я ничего не буду стоить. Что же касается Пеписа, так он мой император, и даже если он очень нуждается в помощи Джека Шторма, я не колеблясь сообщу ему о том, что он пользуется очень опасным инструментом.
- Видимо, точно так же поступлю и я, - тихо отозвался молодой уокер. Спасибо, Баластер. Вы сообщили мне очень важную информацию.
Вандовер выбрался из-за ширмы, кивнул Динаро:
- Всегда буду вам рад! - и вышел на улицу. Только миновав охрану из щелкающих панцирями траков, министр позволил себе победоносно улыбнуться.
* * *
Шторм стоял у постели Джонатана, гораздо более походящей на большие детские ясли. Элибер действительно не преувеличивала: от того человека, которого раньше знал Джек, осталась только оболочка.
Личный телохранитель Калина был огромным, сильным и, вместе с тем, застенчивым, как ребенок. А сейчас он похудел и обмяк, будто бы сломался в самой середине своего естества. Мерное бульканье, щелчки и постукивания работающей аппаратуры наполняли ком-пату Элибер, стоящая рядом с Джеком, вздрогнула и попятилась к двери. "Интересно, - подумал Шторм, - когда меня отыскали на блуждающем корабле после семнадцати лет криогенного сна, я был в таком же состоянии?"
Элибер была очень бледной. Она вздохнула и тихо сказала Джеку:
- Они поставили его на искусственное жизнеобеспечение сразу же после того, как отыскали. А с тех пор ему с каждым днем становится хуже и хуже.
Шторм посмотрел на мониторы. Колонки цифр, показывающие, в каком состоянии находится организм больного, даже такому невеликому специалисту в медицине, как он, говорили, что человек, лежащий перед ними, вряд ли когда-нибудь поднимется с постели.
Джек посмотрел на большой экран, занимающий половину стены. То, что наблюдение за Джонатаном велось постоянно, было ему понятно, а вот определить, человек или компьютер осуществляет его, он не мог.
- Какие у него шансы? - спросил Джек, подойдя к экрану постоянного наблюдения.
- Его жизнь можно поддерживать сколько угодно, но будет ли в этом смысл... - экран не загорелся, но по неровному голосу, раздавшемуся в микрофоне, Шторм понял, что разговаривает не с машиной, а с человеком. Да и сам смысл ответа выдавал чисто человеческий мозг - машину всегда беспокоили только механические функции, о смысле жизни и её цели она задуматься не могла.
Джек взглянул на Элибер, все еще стоящую у входной двери, и тихонько спросил:
- Как ты думаешь, Джонатан примирился со своей участью?
Элибер покачала головой:
- Я не знаю, Джек. Он хмыкнул:
- А жаль. Например, мне хотелось бы понять, увезли Калина или он уехал по собственной воле.
- Калин ни за что не оставил бы Джонатана в таком состоянии, - с негодованием ответила она.