Мария Голунова - Поэзия истерики

Человек, о котором никогда и ничего я не узнаю,
Почему ты так прекрасен, человек?
От того, что ты святой колодец с тайной,
Я смотрю в твои глаза с надеждой и печально,
Только мы с тобой не встретимся вовек.

Ты  моя закрытая страница,
Ты  моя удушливая плеть.
Птиц крылатых ядовитая пшеница.
Петь мне про тебя или не петь?

Ты меня узнаешь? Вряд ли.
Не заметил искру с вышины.
Статный, сильный, в форме мятной,
Ты вершил свои обычные труды.

Ты  мое оружие для злости,
Для пожарищ в час больших страстей.
Никогда не позовешь ты в гости,
Никогда не примем мы гостей.

Но, постой, ты помнишь? Мы смеялись!
Ты меня в колени целовал,
Ты меня укутывал в печали,
И глинтвейн пьянящий наливал.

Я с тобой ныряла и летала,
Я с тобой была на самом дне.
Да не мучь, мой человек, ты память 
Это было все в моей лишь голове.

Он сильнее моей судьбы,
И с огнем я играть не смею,
Он сильнее любой ворожбы,
Да и бесам я больше не верю.

Он сильнее моей судьбы,
Напророченной мне веками,
Боже, милости дай, не борьбы,
Я устала быть твердой, как камень.

В этом мире людской гульбы
Сохрани мою верную душу,
Я обет святой не нарушу,
Он сильнее моей судьбы.

«Неприличное» бывает зачастую

равнозначаще «необычному». (с)

Владимир Набоков. «Лолита»

Ты помнишь тот бордово-ягодный спор?
Спор о черешне и вишне?
Или то был просто разговор,
Или что-то большее, и, может быть, даже возвышенное?
Но это только внешняя оболочка, крыша,