Тема встречи: размещение облигаций Ахтарского металлургического комбината. Объем займа — двести миллионов. Меня ждет глава «Меррилл Линч». А здесь, внутри страны, я должен играть по правилам, которые диктует мне пидор? Здесь отняли, там стравили, тут засунули? Два миллиона долларов за то, чтобы Цоя опустили, как опустили нас. Еще какие плодотворные идеи? Может, кокаин Степе Бельскому подкинуть?
В переговорной наступила долгая тишина. Ахрозов звякнул бутылкой о край стакана, наливая себе минералки. Было слышно, как он пьет — жадно, слегка побулькивая.
— Кто такой Леша Панасоник? — спросил Извольский.
Ахрозов поднял брови.
— Придурок один мелкий. Бандючок. Мы на его примере хотели проучить местных уродов. Он вчера ко мне в приемную прибегал. Я не принял. Приеду, приму — Опоздал ты с приемом, — сказал Извольский, — его ночью медведь съел.
— Как — медведь?!
— А так. Сначала его пристрелили, а потом кто-то загнал в дом мишку.
Ахрозов протяжно свистнул.
— Итак, два миллиона? — спросил Извольский. Менеджеры смущенно молчали.
Черяга уже понял, что никакого согласия на предложение Анастаса не будет.
Ахрозову, по сути дела, судьба шахты была безразлична. Он еще не разгребся на ГОКе.
— Ладно, — сказал Извольский. — Бог с ней, с шахтой. Есть одна идея.
Денис вскинул голову.
Извольский зашевелился в кресле. Рука директора — белая пухлая рука с короткими пальцами и дорогим «Константином вашероном» на запястье — придвинула к себе лист бумаги. Извольский взял ручку и нарисовал не очень твердый, похожий скорее на завиток улитки круг.
— Ахтарский металлургический, — сказал Извольский.
Через мгновение лист украсился вторым кружком, поменьше.
— Павлогорский ГОК. И между ними — железная дорога.
Изображение железной дороги тоже появилось на бумаге в виде черты, соединяющей оба кружка.
Директор сел прямее.
— Теперь, Денис, смотри. ГОК делает окатыш и везет его по железной дороге в Ахтарск. АМК делает из окатыша сталь, а из стали — рельс. И расплачивается рельсом с железной дорогой. Так?
— Так, — сказал Черяга.
— Не так! — взорвался Извольский. — Потому что окатыш везет не железная дорога, а небезызвестный тебе Горный. И рельс мы даем не железной дороге, а опять-таки Горному Спрашивается, какого черта там сидит этот Горный и расплачивается за мой окатыш — моим же рельсом?!
Денис сморгнул. Насчет «небезызвестности» Горного Извольский сильно преувеличивал. Афанасий Горный был местный черловский коммерсант, какими-то путями сдружившийся и с губернатором, и с МПС. Часть его бизнеса была связана с железнодорожными перевозками. Горный был настолько влиятелен, что в свое время, когда ГОК еще не принадлежал Извольскому, Извольский платил только Горному, за перевозку, а за окатыш благодаря этому не платил. А когда Горный понял, что через пару лет такого хозяйствования перевозить будет нечего, именно Горный свел Извольского с губернатором и Анастасом и помог купить ГОК.
Горный никогда не входил в число потенциальных противников или объектов поглощения, и поэтому особой информацией Денис о нем не располагал. Слышал только, что последние полгода бизнес Горного развивался настолько удачно, что тот вытеснил всех остальных железнодорожных посредников и стал практически монополистом по железнодорожным перевозкам в пределах Южносибирского округа и Северного Казахстана.
— Шестьдесят процентов в стоимости окатыша составляет дорога, — сказал Извольский.