– С правым-левым у них непорядок, – пояснил Олег. – Мы давно уже это заметили.
Олег был прав: судя по огням, самолёту нужно было двигаться в противоположную сторону.
– Да ну вас к чёрту! – сказал я. – А письма как же?
– Письма приходят только с их марками, – устало ответил Олег. – Это проверено. В ящике сгорают твои письма. А мама твоя получает их копии.
Видимо, то же самое происходит и на Земле.
Слово было сказано, и я замер с открытым ртом.
– Вот такие дела, Андрюша, – сказал Олег и посмотрел на меня в упор. – Собственно, прямых доказательств у меня нет: не хватает приборов. Так…
кое-какие наблюдения. Отклонения от ускорения свободно падающего тела… ну, и несложный расчёт. Кстати, двигатели, если они здесь есть, были включены буквально в момент твоего прибытия.
Я это помнил. «Вот так мы и живём», – сказал тогда Дроздов.
Я обозлился:
– На что они рассчитывают, подонки? Ведь нас же хватятся!
– Навряд ли, – возразил Олег. – Они знали, кого выбирать. До тебя только Славка переписывался с двоюродным братом… Кстати, о письмах. Кому ты пишешь? Маме? Так вот, во-первых, побереги свою маму, она ничем нам не может помочь. А во-вторых, в нашем положении нельзя делать резкие движения.
Последствия могут быть самые неожиданные.
– Например?
– Например, они прекратят эксперимент и отправятся набирать новую партию.
– А мы?
Олег пожал плечами.
– Они этого не допустят! – запальчиво сказал я.
– Ты же сам назвал их подонками, – напомнила Соня.
Я умолк.
– С нашей точки зрения они, безусловно, подонки, – сказал Олег. – Но они-то, возможно, уверены, что творят нам добро. Вся беда в том, что мы – как бактерии в запаянной колбе, и никакой аппаратуры связи здесь не предусмотрено. Что-то они недоучли, недооценили наши способности.
– Хоть бы знать, – проговорила Соня, – где они прячутся!
– Почему прячутся? – возразил я. – По куполу, наверное, ползают.
Соня передёрнула плечами:
– Ты скажешь!.. Ночь теперь не засну.
Мы снова замолчали.
– Господи, тихо-то как! – вздохнула Соня. – Слушайте, ребятки, в самом деле пора. Засиделись мы сегодня. Всё равно ни до чего не договоримся.
– Мы ещё не слышали предложений Андрея, – сказал Олег. – Собственно, для этого и собрались.
– Ну что тут можно сказать? – начал я, подумав. – Если всё правда, что вы говорите… (Олег зашевелился.) Ладно, ладно, не дёргайся. Это я так… Мне почему-то кажется, что нас благополучно отправят домой по первому нашему требованию. Не могу объяснить, почему: просто кажется, и всё. Другой вопрос – захотим ли мы этого сами. В конце концов, такое случается не каждый день…
– Это уж точно! – Олег усмехнулся.
– В конце концов, ничего плохого нам пока не делают, – продолжал я, приободрившись. – Кормят, поят, одевают, учат… Лично я никогда себе не прощу, если вернусь домой просто так, с чистыми ушами. Мы должны добраться до НИХ и поговорить с ними начистоту. В конце концов, имеем же мы право знать, что они затеяли! Не за тех они нас принимают. Слушайте, а через вертолётную площадку вы не пробовали?
– Пробовали. Глухо, – ответил Олег. – Выхода наверх нет. У тебя всё?
– Всё, – ответил я и тут же уточнил: – Пока всё.
– Ясно, – сказал Олег, вставая. – Главное – не падать духом. Интересно же, чёрт возьми! – Он хлопнул меня по плечу, улыбнулся. – Ведь интересно?
– То ли ещё будет! – отозвалась Соня.
– Слушайте, – сказал я нерешительно, – давно хочу спросить: какая у вас специализация?
– В смысле – к чему они нас готовят? – уточнил Олег. – Это тебя интересует?
Я кивнул.
– Видишь ли, – Олег помедлил, – об этом у нас не принято рассказывать.
– Почему?
– Ну как тебе объяснить…
– А свою специализацию ты уже знаешь? – быстро спросила Соня.
– Знаю.