И что будто бы уже видели печенегов в одном дневном переходе от табурища...
Разумеется, воевода не посчитал себя вправе злоупотреблять гостеприимством хозяев. К тому же, следовало поскорее донести до всех весть о коварстве недавних союзников...
Пришлось опять уходить от погони - причем, уходить налегке, захватив только свежих коней и самое необходимое. Поэтому, прежде чем покинуть черкассов, схоронил Дмитрий несметные сокровища в тайном месте. А лик Пересвятой Девы, оставил при себе, сотворив особый знак и письмена на оборотной стороне иконы:
"Сделалась же тогда буря великая, ударили громы раскатистые, и пали с неба на землю ледяные камни."
... Видение исчезло. Умолк и женский голос - при этом Виктор скорее почувствовал, чем понял, что обладательница его не только молода, но ослепительно красива.
- Господи, почему? Почему сейчас только? - застонал Рогов. - Отец... Зачем знать все это мне, мертвому?
- Глупый, - с ласковой укоризной ответила женщина. - Ты же сам стремился сюда. Верно? Сам и пришел... А теперь прощай! Час ещё не настал, и Господь не приемлет тебя.
- Постой!
- Возвращайся домой. Домой... Возвращайся в свой ад, бедняга.
- Но что же...
- Разорви круг! Тогда - спасешься...
Небытие вокруг вспыхнуло огненным вихрем, скрутилось в воронку, стремительно завертело Виктора. Страшная боль, разрывая на части расплавленный мозг, сразу же стала единственным и последним его ощущением.
- Нет! Не надо... Нет...
* * *
- Не надо... Нет!
- Что? Чего это ты? - Склонившийся над Виктором давнишний лагерный приятель, Васька Росляков, в недоумении пожал плечами. - Чего, Витян?
Красавцем его назвать было трудно: рост, как говорится, метр с кепкой, обрит наголо, от татуировок синий, как кислородный баллон, да к тому же ещё - полная "хлеборезка" вставных зубов. Получил Васька восемь лет за нанесение тяжких телесных и срок ему предстояло мотать на всю катушку.
- Не помню... - Рогов открыл глаза и увидел высокий, облезлый потолок больничной палаты. Потом перевел взгляд на широкую, до ушей, "металлическую" улыбку приятеля.
Обалдело попросил:
- Слышь? Не кусай меня, а? Не надо.
- Во, бляха-муха! Да ты, братан, никак того... чокнулся. - Росляков в замешательстве почесал затылок, но уже через несколько секунд рассудител по-свойски:
- Да и хрен с ней, с башкой! Мозги выправить можно, главное - жив остался. А то ведь, трое суток в бреду...
- Где я? - Виктор попробовал приподняться на локтях.
- В зоне, - не понял вопроса Росляков. - Где же еще?
- В какой зоне?
- В зоне особого внимания! - хмыкнул приятель и от души сплюнул на крашеный пол палаты:
- Все в порядке, Витек. Ты с нами, здесь. В санчасти... Понял, нет? Вот, ребята вчера подогнали сигарет, крапуху, балабасов немного. А лично от Дяди тебе - носки новые. И полотенце!
Росляков с видом доброго фокусника расстелил на прикраватной тумбочке "дядин" подарок и выложил курево, чай, банку сгущенки и горсть конфет.
- Ну, как?
Заметив, что Виктор разглядывает все это изобилие без особого интереса, приятель его покачал головой:
- Чего-то ты, братан, не того... Не оклемался еще, что ли? Давай-давай! Побалдел - и хватит. Слышишь?
Рогов постепенно приходил в себя. Память его словно складывалась заново из кубиков рассыпавшейся мозаики - но судя по всему она уже не могла стать прежней, той, что была раньше.
Что-то в сознании Виктора непоправимо изменилось. Малейшее усилие мысли сразу же вызывало боль в висках и стремительное видение бьющего раскаленным хвостом Огненного лиса...
Что же с ним было?
Неожиданно даже для самого себя, Рогов зевнул и ответил:
- Знаешь, Васька... Мне, наверное, срок скинули.
- Угу, - кивнул Росляков. - И завтра за тобой сам товарищ Горбачев на самолете прилетит. Бананов тебе привезет, киви, пол-дыни и омаров в сметане.