Подавив стон, он мрачно спросил:
- Как ты его накажешь?
- Мы его свяжем. - Тихая жестокость в голосе Сандера звучала как самобичевание. - Ночью Марида отведут на равнину и оставят там. Солнечный Яд не знает жалости!
Не желая показывать своего горя, он уклонился от взгляда пленника.
Слова о Солнечном Яде по-прежнему оставались для Кавинанта загадкой; Решив на время отложить вопрос о судьбе Марида, он спросил:
- А что будет с Калиной? Неужели ты убьешь собственную мать?
Руки Сандера задрожали, словно он хотел вцепиться Кавинанту в горло.
- Надеюсь, это твой последний вопрос, - язвительно сказал гравелинг. - Мы делаем все возможное, чтобы вылечить Калину. Я не позволю пролить кровь своей матери, пока смерть не начертит на ее лице знак окончательного приговора. Может быть, ты хочешь мне помочь?
При виде такого горя Кавинант забыл о своем гневе и негодовании. Покачав головой, он тихо попросил:
- Развяжи Линден и возьми ее с собой. Она целительница. Возможно, она...
- Нет! - перебив его, воскликнула Линден. Несмотря на категоричный отказ, в ее голосе чувствовалось отчаяние. - У меня даже нет с собой сумки. Женщине необходима госпитализация! Хотя о чем я говорю... Пусть он сам принимает решение.
Кавинант с изумлением повернулся к ней. Он не мог понять, почему она отрекалась от собственных принципов. Еще недавно Линден рвалась из рук и кричала: "Я могу ей помочь!" Однако теперь от этого порыва не осталось и следа.
- Неужели ты ничего не можешь сделать? Ее лицо скрывала прядь упавших волос.
- Это ожог третьей степени. Для лечения нужны особые условия, медикаменты и специальное оборудование. - Она говорила медленно, словно создавала из слов щит для своей души, уставшей от противоречий. - Если он таким образом собирается избавить ее от страданий, это его личное дело. Не мешай ему. Пусть поступает как хочет. - Она без перехода обратилась к Сандеру:
- Мы хотим есть.
Тот смущенно почесал подбородок.
- Линден Эвери, я с радостью дал бы тебе многие вещи. Но еда не входит в их число. Мы не тратим пищу на мужчин, детей и женщин, намеченных в жертву. Калине, моей матери, тоже не будут давать еды, пока я не докажу людям, что ее рану можно вылечить.
Линден даже не соизволила взглянуть на пристыженного гравелинга.
- Кроме того, нам нужна вода. Прошептав проклятие, Сандер повернулся к двери и отдернул занавес. Прежде чем уйти, он обернулся и сказал:
- Воду вы получите.
Они услышали, как Сандер окриком подозвал кого-то:
- Пленники просят пить! Напои их вдоволь! - Затем его голос удалился за пределы слышимости.
Посмотрев на качающийся занавес, Кавинант разочарованно пожал плечами. Боль в черепе превратилась в угасающее пламя, которое пульсировало в ритме с сердцем. Его тревожило состояние Линден. Она сидела, опустив голову, и серый полумрак скрывал ее черты. Подойдя к ней, Кавинант опустился на колени и тихо спросил о самочувствии. Она сердито встряхнула волосами.
- Наверное, у меня истерика. Эти люди хотят нас убить. Я пытаюсь понять их доводы, но они все время говорят какую-то чушь!
Увидев в ее глазах колючие огоньки, Кавинант вернулся на свое место у стены. Он ничем не мог ей помочь. Линден не хотела раскрывать свои секреты. Во время первого визита в Страну он тоже едва не сошел с ума. А ей еще при этом угрожали смертью.
Кавинант задумчиво прикусил губу, выискивая нужные слова.
- Успокойся, - произнес он в конце концов. - Они нас не убьют.
- Конечно! - со злостью ответила она. - Ты же Томас Кавинант, Неверящий и Обладатель белого золота. Они просто не посмеют притронуться к тебе.
Презрение Линден обидело его, но он подавил свой гнев.
- Мы уйдем из деревни этой ночью.
- Каким образом? - недоверчиво спросила она.
- Вечером я уговорю Сандера отпустить нас.