Ей не хватило всего нескольких дней. Рохарио было грустно смотреть на эту великолепную фреску, так и оставшуюся незаконченной.
Неужели она действительно произнесла эти слова: "Ты понял, что в моем сердце". Матра Дольча! Она поцеловала его. Сюда. Рохарио поднял руку и коснулся щеки. Даже сейчас, через столько дней, он чувствовал прикосновение ее губ к своей коже.
- Для достижения успеха, - Асема продолжал говорить все тем же елейным голосом, - вы должны объединить всех недовольных в Тайра-Вирте, а не только представителей разных гильдий. И если для этого вам придется сотрудничать с теми из нас, кто вырос при дворе, значит, так тому и быть. Нет! - Он поднял руку ладонью вверх в сторону молодого подмастерья гильдии каменщиков, снова вскочившего на ноги. - Мой юный друг, ваш взгляд полон гнева, но если вы мечтаете о том, чтобы ваши дети процветали, то вам необходимо понять: имея общую цель, мы станем сильнее. У нас есть могучее оружие, которое нам следует разумно использовать. Среди нас находится второй сын Великого герцога Ренайо, который симпатизирует нашим идеям, - мне уже давно об этом известно.
Матра эй Фильхо! Но было уже слишком поздно. Сначала один, потом другой, а затем и все остальные, проследив за взглядом Асемы, повернулись к Рохарио. Неожиданно наступила мертвая тишина.
- Дон Рохарио, может быть, вы скажете нам что-нибудь? - спросил Асема.
Мердитто! Свиньям Брендисиа никогда нельзя было доверять. Его мать не раз это повторяла. Несмотря на охватившую его ярость, Рохарио знал, что у него нет выбора. Он встал.
Люди зашевелились, как учуявший добычу зверь, еще не знающий, на что решиться. На лице владельца гостиницы Гаспара появилось комичное выражение тайное наконец стало явным.
- Друзья мои, - начал Рохарио, хотя ему совсем не хотелось именно так обращаться к собравшимся. - Я стою перед вами.., и у меня нет слов. Я не ожидал, что мне придется говорить.
Раздались негромкие смешки. Он подождал, пока они стихнут, пытаясь собраться с мыслями. Асема продолжал улыбаться, но Рохарио показалось, что в его улыбке больше злорадства, чем доброжелательности.
Рука Рохарио сама потянулась к галстуку, но он сообразил, что сейчас, когда на него смотрят, его не следует поправлять.
- Я никогда не интересовался политикой. И плохо представлял себе, что происходит за стенами Палассо в Мейа-Суэрте до того момента, пока не вошел в эту гостиницу.
- А что вас сюда принесло? - дерзко выкрикнул молодой подмастерье.
Отсутствие титула прозвучало как оскорбление.
Фильхо до'канна! Рохарио с трудом сдержал гнев. Что им сказать, чтобы они поверили?
К его удивлению, вперед вышел Гаспар. Хозяин гостиницы широким жестом показал в сторону незаконченной фрески.
- Он влюбился в прелестную молодую женщину, которую я нанял, чтобы она нарисовала эту фреску!
Его слова вызвали грубый хохот. Рохарио покраснел, но почувствовал, что настроение в зале изменилось. Пришло время решительных действий.
- Но остался я тут совсем по другой причине! - Теперь он чувствовал себя увереннее. - Я работал... - ему пришлось подождать, пока стихнет шум, - .в качестве писца. Одновременно прислушивался к голосам людей. Когда я сказал отцу, что он должен обратить внимание на ваше положение и рассмотреть обиды и требования - справедливые, с моей точки зрения, - он вышвырнул меня вон! Рохарио умолк, давая возможность присутствующим до конца осознать эти слова, и закончил уже спокойнее:
- Поэтому я здесь.
Собравшиеся задумались и теперь уже без подозрительности смотрели на Рохарио, однако они не могли принять окончательного решения.
- Как вы собираетесь помочь нам? - спросил, снова вскакивая на ноги, молодой подмастерье.
Веласко стукнул ладонью по столу.