Он вставил лупу в глаз.
Пока он рассматривал брошь, мы молчали. Затем он передал и лупу, и брошь Симоне.
Она долго ее рассматривала, потом положила на стол и опять отошла к кушетке. С ленивой грацией кошки растянулась на кушетке и закурила
новую сигарету.
- Хотите продать, синьор Дэвид? - спросил Торрчи.
- Какова ее стоимость?
- Я бы дал за нее двести тысяч лир. Симона приподнялась на кушетке и завизжала, оскалив белые зубы.
- Дурак! Она не стоит и ста тысяч! Ты с ума сошел?
Торрчи улыбнулся ей:
- Синьор Дэвид - мой хороший друг. Я не обманываю друзей. Настоящая цена - двести тысяч.
- Глупый баран! - рассердилась Симона. - Кто ее у тебя купит? Дай ему девяносто пять тысяч, если не хочешь разориться из-за своих друзей, и
хватит.
- Не обращайте внимания, синьор Дэвид, она так говорит от своего дурного характера, - мягко пояснил Торрчи и, взяв в руки брошь, продолжал
ее рассматривать, - на самом деле Симона вас очень любит. Не обращайте внимания. Я куплю брошь за двести тысяч лир.
Это означало, что брошь стоила по меньшей мере триста, может быть, даже четыреста тысяч!
Дрожащей рукой я взял брошь и сжал ее в кулаке.
- Синьора сама отдала вам брошь? - спросил Торрчи, пристально глядя мне в лицо.
- Нет, она забыла ее на столике, где мы обедали.
- Я знаю женщин, синьор Дэвид. Женщины не забывают таких вещей. Она подарила ее вам! У меня будут деньги сегодня в четыре часа.
- Можно купить на эти деньги паспорт? - спросил я.
Торрчи огорченно покачал головой:
- Думаю, нет, - паспорт стоит дороже чем двести тысяч, синьор Дэвид.
- Да. - Я допил виски, поставил стакан и поднялся. - Не можете ли вы одолжить мне пятьсот лир, Торрчи?
- Вы передумали продавать ее?
- Я еще не решил.
- Я даю двести тридцать тысяч. Это мое последнее предложение.
- Я уже сказал, я подумаю на этот счет. А сейчас мне нужно пятьсот лир.
Торрчи достал толстую пачку банкнотов.
- Возьмите больше. Возьмите пять тысяч. Берите.
- Пятисот достаточно.
Он пожал полными плечами и кинул пятисотенную купюру через стол.
- Если кто-нибудь предложил вам за брошь больше, чем я, пожалуйста, дайте мне знать. Предоставьте мне, так сказать, право первого выбора.
- Хорошо, - сказал я, убирая в карман и брошь, и купюру.
- Сумасшедший, дурак, обезьяна, - завизжала Симона, - ты же разоришь нас!
Провожая меня к дверям, Торрчи, перекрывая вопли Симоны, сказал:
- Она бесится потому, что хочет, чтобы я купил ей новую шляпку! У нее уже двадцать шесть шляпок, зачем ей еще одна?
- Вот уж не знаю. - Я пожал ему руку. - Я не очень-то хорошо разбираюсь в женщинах. Торрчи хитро подмигнул мне:
- Но при этом всегда получаете то, что хотите, а?
- Не всегда. - Я спустился по лестнице и вышел на залитую солнцем площадь.
***
Четыре мухи бесцельно бродили по потолку, а затем стали летать, с раздраженным жужжанием кружась по комнате.