В полдень Торрчи обычно возвращался домой для небольшого отдыха, и он сейчас должен быть дома. Торрчи был человеком строгих привычек: утром
в девять тридцать уходил к собору, возвращался на ленч к двенадцати, отдыхал и отправлялся обратно к четырем, оставаясь в соборе до семи. Он
никогда не отступал от этого распорядка дня, за исключением двух выходных дней в неделю, когда он ездил к своим родителям в Неаполь.
Постучав в дверь, я вытер носовым платком лицо и руки. Здесь, наверху, было очень жарко от солнечных лучей, буквально прожигавших железную
крышу. Торрчи открыл дверь: босой, в грязной белой футболке и черных шортах, с залитым потом круглым лицом, будто он только что умывался. Торрчи
воскликнул:
- Синьор Дэвид! Входите! Уже месяц, как вы не навещали меня!
- Может быть, - согласился я и прошел вслед за ним в большую неопрятную гостиную. На кушетке возле окна, одетая только в легкие розовые
брючки, лежала Симона, подружка Торрчи. Это была маленькая, изящная девушка, с черными глазами и короткими черными волосами, так круто
вьющимися, что ее голова была похожей на каракулевую шапку.
Она равнодушно взглянула на меня и отвернулась к окну. Сигарета свисала с ее полных губ, и серый пепел падал на ее голую, небольшую грудь.
Нагота не причиняла ей никаких неудобств.
- Не обращайте на Симону внимания, - сказал Торрчи. - Она сегодня в плохом настроении. Когда спадет жара, я задам ей небольшую трепку, и
она опять станет ласковой!
Симона, не оборачиваясь, выругалась.
Торрчи рассмеялся:
- Не обращайте внимания, синьор Дэвид, я говорю, она сегодня в плохом настроении. Садитесь, у меня есть хорошее виски. Выпьем.
Я сел к столу, наблюдая за тем, как Торрчи доставал два стакана.
- Я еще раз хочу извиниться за тот маленький инцидент, что произошел в соборе сегодня утром, - сказал он, наливая виски. - Соблазн был
слишком велик. Вы же знаете, я в первый раз обчистил вашего клиента.
- Знаю, но зачем вы взяли бриллиантовую брошь, ведь вы все равно не смогли бы ее продать.
Торрчи задержал глоток виски во рту, проглотил, просиял и кивнул.
- Хорошее шотландское виски, - заявил он. - Друзья подарили мне. Очень хорошее виски. Попробуйте!
- Вы не смогли бы продать брошь, - повторил я, - так почему вы ее взяли?
- У меня есть друг, который перепродает краденые бриллианты, - он заплатил бы мне очень хорошо.
- И сколько он дал бы за нее? Торрчи пожал плечами:
- Не знаю. В соборе было темно, я не успел рассмотреть ее как следует.
Я достал брошь из кармана и положил на стол.
- Рассмотрите сейчас.
Торрчи выпрямился на стуле, его круглое лицо застыло, а глаза так и впились в брошь.
Симона мгновенно соскочила с кушетки и подошла к столу. Она стояла позади Торрчи, почесывая бедро, и поверх его плеча разглядывала брошь.
- Дай мне лупу, - распорядился Торрчи.
Она отошла, выдвинула ящик комода, достала лупу, похожую на те, которыми пользуются часовщики, и подала ему. Он вставил лупу в глаз.
Пока он рассматривал брошь, мы молчали. Затем он передал и лупу, и брошь Симоне.
Она долго ее рассматривала, потом положила на стол и опять отошла к кушетке.