Если бы обыск у его падчерицы не дал желаемых результатов, прокурор, подписавший санкцию, будь то районный или даже городской, недолго бы продержался в своем кресле, не говоря уж о следователе, эту санкцию вытребовавшем. Но я готов был рискнуть, прокурор нет. Вот и доосторожничался. Послушай он меня, имели бы мы всю троицу в Крестах на Арсеналке, зато живых-здоровых. А так имеем два трупа и гражданку Чернову в глубокой коме. Впрочем, мне почему-то кажется, что она скоро оклемается, и уж тогда-то мы с ней наговоримся всласть.
И опять в голове Павла Танин голос отчетливо произнес: "А вот это фиг тебе, Порфирий Петрович!"
- Мне не нравится ваш тон, - сказал Павел, поднялся и, не дочитав протокола, швырнул его на стол перед Черновым-следователем. - И этот обыск, проведенный без санкции прокурора, я считаю незаконным и буду жаловаться. Чего бы вы там ни нашли.
- А я не балерина, чтобы всем нравиться, - спокойно ответил Валерий Михайлович. - А что до законности обыска, то любой мало-мальски грамотный юрист объяснит вам, что при данной картине происшествия обыск в порядке дознания не только законен, но и обязателен... Кстати, до самого интересного вы не дочитали.
- Что там еще? - грубовато спросил Павел. - Тайничок-с, - совсем уже сливаясь с персонажем из Достоевского, проговорил следователь. - Небольшая такая нишечка, между настоящей и фальшивой задней стенкой шкафа. А в ней два пакетика. В одном героинчика чистого под двести грамм, в другом - денежки. Хорошие денежки, шестнадцать тысяч триста рублей и пятьсот американских долларов... Это вам как?
Павел побледнел.
- Но... Но она могла не знать...
- Хозяйка дома? Не смешите меня, Павел Дмитриевич. Тайничок хитрый, с пружинкой. Мы сами-то, честно говоря, случайно нашли. Кстати, ни у Зейналова, ни у Крестовоздвиженской ключиков от квартиры мы не отыскали, хотя осмотрели не только вещи, бывшие при них на момент смерти, но и их квартиру в Купчино, где, между прочим, они пребывали значительно чаще и дольше, чем на квартире Черновой... Вот еще чемодан с маковой соломкой, найденный под кроватью, мог попасть туда без ведома хозяйки, это я допустить готов, но тайничок? Конечно, говоря теоретически, его мог оборудовать, допустим, Ларин, который прожил там два с половиной месяца и имел свои ключи. Но, согласитесь, Иван Павлович не производит впечатления человека, способного на такое... художество.
- Да уж, - согласился Павел и Добавил: - А что, вы начисто исключаете вариант, что это мог сделать я?
- Начисто.
- Что ж, - вздохнул Павел, - спасибо за доверие.
- Дело не в доверии. Просто в некоторых пазах клей не до конца просох. Эксперты определили возраст тайничка месяца в два максимум. А за эти два месяца вы этого сделать никак не могли.
- Не мог, - согласился Павел. - И все же я вам не верю.
- Не обязательно верить мне, - сказал следователь. - Вы фактам поверьте.... Впрочем, довольно на сегодня. Вот вам мой телефончик. Позвоните мне денька через три. А нет, так я и сам позвоню, не гордый. А пока - будем ждать.
- Будем, - сказал Павел. - Я все же хотел посмотреть на нее.
- А это как медицина скажет. Что, Семен Витальевич, разрешим?
- Разрешим в виде исключения. Халат только наденьте.
Павел послушно облачился в протянутый ему халат. Заведующий отделением вывел его в длинный серый коридор с множеством дверей.
- Это тут у вас палаты? - спросил Павел. - Нам в которую?
- Да что вы, голубчик? - удивился врач. - Здесь всякие службы, ординаторские, кладовые. Иначе у нас давно бы все больные разбежались. Не все тут такие... смирные, как ваша супруга.
- И все же, что с ней? - спросил Павел. - Я так и не могу понять, что произошло. Все хотел спросить у вас, да следователь этот мешал.