За ней пришел Хвост, видимо, Малфой снял с себя всю ответственность в отношении с Гермионой. Получив сильный толчок в спину, девушка едва удержалась на ногах, но ничего не сказала. Лишь сжала зубы, слегка прикусив язык, на котором вертелась фраза, предназначенная для коротышки Питера. Чтобы хоть немного отвлечься, она начала считать шаги. Двадцать ступеней. Тридцать два по коридору. Поворот налево. Еще семнадцать. И вот перед ней деревянная дверь. А там ее уже ждали.
Темный Лорд сидел в кресле с высокой спинкой, чем-то напоминавший трон. Нагайна свернулась кольцом у него на коленях. Верные Пожиратели собрались полукругом, в ожидании развлечения. Остановившись в центре, Гермиона подняла голову и уставилась прямо в красные глаза-щелки, изучающие ее с неприкрытой ненавистью. Теперь она считала вдохи-выдохи, пытаясь успокоить ускорившееся сердцебиение. Так было гораздо проще переносить ярость и презрение, витавшее в воздухе.
«И почему мне раньше не пришло в голову вести счет? отрешенно подумала Гермиона, внутренне усмехаясь. Это отлично успокаивает».
Когда ее пронзила боль, она считала секунды, чтобы хоть как-то заглушить ее, и это помогло перенести испытание стоически, не издав даже стона. Поднималась девушка под дружное улюлюканье Пожирателей, во все глаза смотревших на нее. Наверное, это удивительно, что какая-то девчонка-грязнокровка все еще жива и не сломлена. Обычно пытки ломают даже сильнейших. Тогда почему она переносит все это с какой-то надменностью во взгляде? Почему не умоляет о смерти? Все присутствующие здесь на своей шкуре испытали действие Круциатуса, если Лорд был не в духе, и знали какая это мука. Испытать повторно по доброй воле никто не хотел, поэтому старались не злить своего Повелителя. А грязнокровка только и делала, что нарывалась на неприятности.
Хочешь что-нибудь сказать мне? поинтересовался Реддл, перекладывая волшебную палочку из одной руки в другую.
Для пленников предусмотрено посещение туалета?
Воцарилось молчание. Пожиратели переглянулись между собой, словно не понимая, послышалось им это или нет. Волан-де-Морт наклонился вперед, рассматривая стоявшую перед ним девушку, как будто видел впервые.
«Надо же, подумала Гермиона, мне даже удалось заставить их замолчать. Вряд ли это поможет мне выжить, но в число побед записать все же можно».
А ты храбрая, грязнокровка, прервал тишину Волан-де-Морт, Белла, можешь исполнить последнее желание приговоренного.
Да, мой Лорд, с присущей ей ненормальностью захихикала Лестрейндж, направляясь к гриффиндорке, смотрящей на нее пустым взглядом. Схватив девушку за косу, Беллатриса вытащила ее из комнаты под смешки оставшихся Пожирателей. Она намеренно старалась причинить пленнице как можно больше боли, наматывая волосы себе на руку. Кончик волшебной палочки упирался в бок. И женщина собиралась использовать ее по назначению, как только они отойдут подальше.
Белле не нравилось, что какая-то грязнокровка смеет проявлять неуважение к Темному Лорду, которого все остальные волшебники боялись. Одно его имя приводило в ужас, а присутствие лишало рассудка. Так почему гриффиндорка не дрожит от страха, не умоляет о снисхождении? Что в ней такого, что заставляет даже Реддла держать девушку узницей, но не убивать, как это происходило обычно? В ее голове вертелось много вопросов, но получить ответы Пожирательница не могла.
Открыв дверь, Белла втолкнула девушку внутрь и вошла следом. Гермиона осмотрелась, убеждаясь, что Малфои все же отлично устроились в своем замке. Кабинок здесь не было, поэтому спрятаться от безумных глаз Лестрейндж не представлялось возможным. Представив, что она здесь одна, и за ней не следит сумасшедшая волшебница, Гермиона справила нужду, делая все максимально быстро. Терпение у Беллы все же не резиновое.
Грейнджер мыла руки, когда ее настиг Круциатус. Сжав зубы, чтобы не завопить, девушка возобновила счет. На сорок восьмой секунде боль прекратилась. Передышка. Еще двадцать девять. Передышка. Тридцать семь.
Вставай, приказала Беллатриса, крутя палочку между пальцами.
Чтобы подняться на ноги Гермионе потребовалось собрать все силы в кулак. Как она все это время сдерживалась, оставалось загадкой и для нее самой. Девушка понимала, что скоро умрет, но не могла себе позволить сдаться, дабы порадовать Лорда. В последние минуты своей жизни она будет стоять, и смотреть смерти в лицо, а не умолять о пощаде.
Вернувшись в гостиную, гриффиндорка гордо выпрямила спину, показывая, что она примет свою судьбу, какой бы та не оказалась. Стояла оглушающая тишина, а затем Лорд задумчиво произнес:
У тебя есть шанс выбрать свою судьбу. Но для начала ответь, ты догадалась, кто среди вас предатель?
Среди Ордена нет предателей, ответила Гермиона, и вам не удастся посеять во мне сомнение, что он есть. А теперь можете убить меня.
Реддл склонил голову набок, продолжая изучать девушку, его веселила ее храбрость и стойкость. Еще ни один волшебник не прилагал столько усилий, чтобы умереть. Его боялись. Даже имя придумали заменить глупым, по его мнению, прозвищем. Сам-Знаешь-Кто. Смех, да и только! Но больше всего веселил тот факт, что Министерство полностью проигнорировало его возрождение. Газеты пестрили статьями о неадекватности Поттера и Дамблдора, не понимая, что тем самым подписали себе смертный приговор. Вместо того чтобы моментально провести мобилизацию, чиновники упорно отвергали даже мысль о возвращении Темного Лорда. Как же глубоко эти самонадеянные глупцы заблуждались. Своими действиями позволили ему победить.
Долохов однажды сказал, что самое опасное в войнеэто недооценить противника и успокоиться на том, что мы сильнее. Он утверждал, что эти слова принадлежали бывшему советскому вождю, но имени Волан-де-Морт не помнил. Да, оно ему было и не нужно.
Армия Лорда намного превосходила Орден Феникса, который еще что-то пытался сделать. Как будто это возможно. Осталось только убить Поттера. Мальчик-который-выжил. Избранный! Как будто мальчишке под силу победить Волан-де-Морта.
Убить? переспросил Реддл, когда тишина стала нагнетать обстановку. О, нет, дорогая. Убивать сегодня будешь ты.
Что?
Дверь отворилась, и на пороге появился Драко Малфой в сопровождении Долорес Амбридж. Волшебница, одетая в розовую мантию, довольно улыбнулась, встретившись глазами с Гермионой. Она помнила свою надоедливую ученицу, которая только и делала, что срывала уроки. И ненавидела ее всеми фибрами души.
Так что ты предпочтешь, грязнокровка, смерть или жизнь? Но учти, за жизнь придется побороться.
И что вы дадите мне в руки волшебную палочку? с усмешкой поинтересовалась Гермиона. Или придется убивать голыми руками? А если я не собираюсь играть в ваши игры? Не стану подчиняться и плясать под вашу дудку. Что вы сделаете?
Тогда она убьет тебя, указал на Амбридж Лорд.
Хорошо, девушка повернулась к волшебнице и раскинула руки в сторону, убивайте. Пытайте. Делайте, что хотите. Но шоу с моим участием не увидите.
Круциатус заставил Гермиону замолчать. Она понимала, что перегнула палку, но ей было плевать. Лучше пусть убьют сейчас, чем растянут муки еще на несколько дней. Девушка извивалась от боли, а перед глазами стояли лица ее друзей. Смешной, но дрожи в коленях любимый Рон. Гарри с вечно всклоченными волосами и пронзительными зелеными глазами. Он готов на все ради друзей, даже отдать собственную жизнь. Джинни, которую Гермиона считала своей сестрой. Вечно странная Полумна, упорно верящая во всякую ерунду типа мозгошмызов. Храбрый Невилл, переборовший свои страхи, чтобы сражаться наравне с остальными. Они всегда были рядом. Ее друзья. Самые близкие и любимые люди.
А потом боль просто исчезла. Девушка чувствовала, что ее уносит куда-то вдаль. Перед глазами плыло, а затем и вовсе наступила темнота. Она больше не реагировала на внешние раздражители. Рядом никого. Теперь ей ничего не угрожало. Смерть не так страшна, как ее описывают. Это просто. Нужно только закрыть глаза. Боли нет, страха нет, жизни нет.
Теперь она счастлива!
Теперь!
Когда Гермиона очнулась от своих воспоминаний, друзей все еще не было. Она снова ушла в свои мысли, хотя запрещала себе даже думать об этом. Поднявшись на ноги, девушка решила снова выйти из комнаты и попробовать поискать ребят. Мантию-невидимку и карту Мародеров они забрали с собой, так что гриффиндорка надеялась, что не встретит знакомых в огромном замке. Меньше всего ей хотелось быть узнанной.