Под ровные, успокаивающие слова брата, Дэмисон взял из его рук инъектор и точно так же сделал себе укол в бедро.
Какое-то чутье вдруг подсказало мне, что дальше притворяться бессознательной будет опасно. Закрыв глаза, я пошевелилась и застонала. Мне не нужно было видеть, я и без того почувствовала, что мужчины оказались рядом.
- Как ты себя чувствуешь, Каприсуэль?
Кто это сказал? Дэниэл или Дэмисон? Голос ровный, безэмоциональный. Будто на самом деле говорившего вовсе и не волновало мое состояние.
- Пить, - прошептала я и открыла глаза.
Пить мне вовсе не хотелось. Я чувствовала себя прекрасно. Но они не должны об этом догадаться. Зверь внутри меня затаился, не издав ни звука.
Дэниэл был совсем близко. Сразу за его спиной стоял и Дэнисон. Выражение его глаз неуловимо изменилось, сделав его так похожим на брата. Казалось, что воздух вокруг меня сгустился, и стало тяжело дышать.
- Дэм, проверь навигационные карты. Дежурный офицер доложил, что скорость звездолета изменилась. Нужно откорректировать траекторию полета. А я пока отнесу Каприсуэль в медотсек. Ее браслеты сгорели, нужно надеть новые.
О, нет, не надо!
Но Дэниэл уже подхватил меня на руки и вместе со мной вышел в коридор, оставив брата в одиночестве.
Он даже ни разу на меня не посмотрел. Что я пропустила? Что успел Дэмисон ему рассказать?
- Они меня жгут, - тихо прошептала я, глядя на него снизу вверх, - будто внутри все выжигают.
Он лишь бросил на меня быстрый взгляд. Каждый следующий шаг повергал меня в отчаяние.
- Пожалуйста, не делай мне больно.
Наш путь закончился слишком быстро. Перед нами разъехались в стороны прозрачные двери медотсека. Та самая женщина-док, что встречала меня в прошлый раз, встретила нас и сейчас.
Дэниэл положил меня на сверкающий никелированной чистотой стол. Но уходить, как и отстраняться, не спешил.
Какое-то время он смотрел на меня темным, немигающим взглядом. А затем, положив руку на щеку, нежно и бережно погладил. Нежная ласка закончилась так же неожиданно, как и началась. И вот уже его пальцы больно придерживают, сжимая мой подбородок. Не отпуская, и не давая отстраниться.
- Ты храбрая, отчаянная и безрассудная девчонка. Ты понимаешь, глупая, какой участи только что избежала?
Он знает. Ух, что сейчас будет?
- Я испугалась. Я звала тебя, - всхлип получился вполне искренним, - Он душил меня, и я сказала первое, что тогда пришло в голову.
Мужчина запрокинул мою голову назад. Я почувствовала на своей шее осторожное прикосновение. Идеально гладкие, не знающие тяжелой работы подушечки пальцев осторожно обводили саднившие кровоподтеки.
- Колени, Дэниэл.
Голос дока прозвучал совсем близко.
Дэниэл отпустил мой подбородок и отодвинул в сторону край халата. Я не смотрела на него. Несмотря на внешнюю невозмутимость, я чувствовала его гнев. Вот только, на кого он направлен?
Холод от кушетки пробирал меня насквозь, заставляя мое тело мелко дрожать. А может, это сказывалось напряжение последних часов. Больше всего мне сейчас захотелось где-то спрятаться, затаиться, оказаться в безопасности, вдали от этих мужчин, навевавших на меня такой ужас. Потолок, освещаемый точечными светильниками, стал медленно кружиться у меня перед глазами, с каждым мгновением все больше расплываясь и отдаляясь.
- Не смей. Слышишь? Не смей уходить!надо мной вновь оказалось лицо Дэниэла.
От былого равнодушия и спокойствия не осталось и следа. Он склонялся ко мне все ниже и ниже, я уже отчетливо видела искорки, вспыхивавшие на дне его глаз.
И куда, интересно, я могу уйти?
***
Сейчас поцелует. Как странно, что эта перспектива не возбуждала меня, но и не заставляла биться в истерике. Все ровно и спокойно, будто я уже приняла это как нечто неизбежное. Надо бы ответить ему на поцелуй, и надеюсь, он забудет о браслетах.
И я ему ответила. Губы его были мягкими, дыхание свежим, язык в меру настойчив. Но никакого жара в крови, дрожи в коленках. А лишь облегчение, что все, оказывается, не так уж и страшно.
Наверное, я была не очень убедительной, потому что о браслетах он не забыл.
- Раны залечить, браслеты активировать. Из медотсека никуда не выпускать. Попозже я приду и сам заберу ее.
Дэниэл ушел так же стремительно, как отдавал указания. Немного еще поглазев на белоснежный потолок, я посмотрела на женщину-дока.
- Как вас зовут?
- Огги называют меня доком.
- Я не Огго.
- Значит, скоро ею будешь.
Какая упрямая тетка. Но я тоже могу быть настойчивой. А тем более нельзя упускать возможности познакомиться с потенциальным другом.
- Меня зовут Каприсуэль. А Вас?
Док, взбалтывая в руке баллончик с лекарством, одарила меня долгим серьезным взглядом.
- Зови меня Нолой.
- Хорошо. Спасибо, Нола, за подарок.
Мне показалось, что она вздрогнула. Совсем чуть-чуть. А дальше, как ни в чем ни бывало, пшикнула пару раз из баллончика на мои разбитые колени, затем наложила повязку на горло.
- Шея болит?
- Нет. Руки болят. Под браслетами.
Женщина подошла ко мне, взяла меня за руку и внимательно рассмотрела запястья.
- Как интересно
- Да, очень красочный и интересный волдырь, - я не удержалась от сарказма.
Ее холодность меня немного раздражала. На мои слова, она, казалось, не обращала внимания. Ее гораздо больше интересовали мои руки.
- Огго осмотрели их?
- Кого?
- Твои запястья.
- Нет.
Она какое-то время невозмутимо смотрела на меня, а затем прижала палец к губам и улыбнулась.
- Есть хочешь?
- Очень.
- Тогда пошли.
Она привела меня в небольшую комнату. Как и во всех прочих помещениях, стены холодно сверкали металлическими панелями. Ясно было, что Нола была ниже статусом, чем Дэниэл или Дэмисон. В ее комнате не было иллюминатора, небольшие кресла стояли вокруг одинокого стола. На прикрученных к стене полочках сиротливо стояли несколько книг, явно доставшихся ей от предков, вазон с еле живым растением и две оформленные под старину фотографии молодых девушек.
Меня снедало любопытство, но спросить кто эти девушки, я не решилась. Скромно устроившись в одном из кресел, я молча наблюдала, как Нола готовит угощение.
На панели с небольшим экраном из предложенного списка она выбрала несколько блюд . Дожидаясь, пока они приготовятся, она положила на стол две тканевые салфетки, два бокала и кувшин с водой.
Наслаждаясь тем, как прозрачные капли влаги через дозатор кувшина падают в стакан, я подумала, насколько же отличается жизнь этих "чистых" от той жизни, которой я жила до сих пор. И о том, какую цену мне придется заплатить за эту роскошьдышать чистым воздухом, вдоволь пить чистую воду и наслаждаться большим куском фруктового пирога.
Сначала мне было неловко жевать под ее изучающим взглядом. А затем, поняв, что она не собирается поддерживать со мной беседу, просто принялась уплетать за обе щеки пирог. Я такой вкуснятины даже на свой день рождения не пробовала. Лишь вдоволь набив желудок, я вновь решила поболтать.
Сначала думала спросить, почему это она подстрижена под мальчика. Густой ежик ее волос был убелен сединой. А яркие голубые глаза под черными бровями-стрелами смотрели на мир достаточно дерзко. И в них, и в немного поджатых губах читалась какая-то потаенная боль и обида.
Потом решила узнать у нее о кристалле. А еще очень хотелось расспросить ее о ребенке. Я не сомневалась, что именно его эта женщина назвала "подарком". Что заставило ее пощадить меня и мое дитя?
А на самом деле спросила совершенно другое.
- Кто эти девушки на портретах. Ваши дочери?
Она проследила за моим взглядом. Нола не спешила отвечать, а вместо этого медленно встала со своего кресла. Мне казалось, что в воцарившейся тишине слышно эхо, отскакивающее от моих мыслей. И вдруг на ее неподвижном лице промелькнула скупая эмоция. Будто рябь по воде пошла. Губы сжались, обозначив глубокие морщины, а в глазах заблестели непролитые слезы.
Я не знаю, какое именно чувство заставило меня вскочить на ноги и броситься этой женщине в объятия. Ее боль отчего-то болезненно отозвалась в моем сердце. Я вдруг почувствовала себя виноватой перед ней.