Вот они. Узнаете? Тут о ваших делах.
Женя взглянула сначала на письма, а затем в глаза Рудакову.
Какой же вы...Она опустила голову. Наступило молчание.
Интересная была переписка. Я жалею, что она оборвалась. Письма читали все, начиная от командира,сказал Рудаков.
Меня перевели на другую работу,ответила Женя.А теперь вы откуда?
Был на Западе, теперь с Востока. С Курильских островов. Приехал на эту конференцию... и в отпуск. Давайте спустимся вниз, присядем и поговорим.
Женя почувствовала вдруг страшную усталость.
Они сошли на второй этаж и в огромном пустом залеучастники конференции высыпали в садсели за столик. Наташа пошла от одного кресла к другому, решив посидеть минутку в каждом из них.
Война закончиласьпочему вы там, на Курилах?спросила Женя.
Наше дело такое, служба...
И вас все еще не отпускают?
Не, ухожу сам. Предстоял выбор, где стоять: здесь или на Западе. Выбрал Восток. Здесь, пожалуй, важнее. Думаю съездить в свою школу...
Ах, а мне как хочется в мою... Там у меня остались любимцыГриша, Пронин. Что из них получилось?
Вот и поедем вместе.
Но почему именно вы должны служить? Вы учитель... Можно же смениться...
Кому же, как не мне? В ту войну немцы убили отца, в этумать и сестру. Нашел лишь ров, куда их сбросили вместе с тысячами других. Кипит на душе и сейчас. Прошел по всей нашей истерзанной земле, и, кажется, не осталось никаких других чувств, кроме ненависти к фашизму. Буду стоять, доколе хватит сил. А Курилыэто поистине край первозданной, величественной красоты.
Рудаков показал Жене миниатюрную карту Курильской гряды.
Вот эта черточкаэто наш островок. Вот здесь мы и стоим. А впереди, как видите, океан. Я проехал вдоль всей гряды с востока и с запада. Вот эти южные острова прошел вдоль и поперек. Это, должно быть, единственный уголок в мире, где борьба стихий не утратила первобытной силы. Смотрите: вот здесь проходит холодное течение с севера, вот здесьтеплое с юга; в этих узких проливах они встречаются; с востокадышит океан, с западаАрктика. Какие ветры, штормы, туманы, снега! А осенью, как и в Приморье,избыток солнца, синева неба! А вот на этом островкечудесный лес! Здесь наши приморские аралия, бархат, актинидия... Какое тамгортензии, магнолии! В лесу горячие ключи, речки, озера, действующие, потухающие и потухшие вулканы, запекшаяся и еще не остывшая кора земли; на берегугорячие пляжи, подогреваются снизу. А каких людей сюда послала Родина! Они сами как эти скалы, не сдвинуть никаким штормам. Смотрите, какая цепь! Как нарочно протянута, чтобы преградить путь к Большой земле. Ведь тут, кроме этих больших островов множество мелких, небольших скал, и когда наблюдаешь за ними во время шторма, видишь, как водяные горы пытаются сбить их с ног и как они снова и снова появляются над водою и кажется, гонятся за убегающими волнами. Тут сами собой приходят на память слова:
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных...
В это время Наташа, обойдя весь зал и посидев в каждом кресле, взобралась на колени Рудакову, стала водить пальчиком по орденским планкам, а затем напомнила недавнее обещание:
А ты купишь игрушек много-много? т
Да, да! Много-много. Сейчас пойдем. А где же твой папа, Наточка?
Ответить поспешила Женя:
Наш папа занят.
Девочка повторила ее слова:
Наш папа занят!и повела головкой показывая: «Вот какой у нас папа!».
Жене не раз приходилось слышать этот вопрос, обращенный к ребенку, и она всегда спешила на помощь: «папа уехал», «папа занят». Она представляла себе, что и впредь, когда Наташа подрастет, перед ней не раз встанет этот вопрос, рано или поздно она поставит его перед матерью... Нужно будет дать какой-то вразумительный ответ. От него не уйти. «Но беда не в этом,думала Женя,а в том, что в какой-то мере пустой остается душа ребенка. Заполняет только она, своим, материнским, а будь отец, он также вносил бы свое, отцовское; полнее, богаче и ярче становился бы внутренний мир Наташи, светлее был бы ум, богаче сердце».
В эту минуту с присущей ей прямотой и страстностью она вдруг подумала: «Рудаков! Вот бы кому быть отцом Наташи!..»
Чем же он у вас занят?обратился Рудаков прямо к Жене.
Пишет диссертацию.
Хорошее дело. А я, видно, не вернусь уже к педагогической работе. Ну, что ж... Надо выполнять обещание... Кажется, напротив детский магазин, а рядомресторан. Надеюсь, ваш ученый не осудит, если вы со мной пообедаете. Когда приезжаешь на Большую землю, охватывает желание ближе подойти к людям, все узнать, перечувствовать, как идет у нас жизнь, чего добились, какие трудности. Острова отделены водой, но люди к Родине приросли«водой не разольешь»... И, знаете, это очень хорошо, что мы с вами встретились. Мне есть что рассказать и о чем спросить...
Рудаков, как будто запнувшись, умолк, взял Наташу на руки, и они вышли на улицу. Женя радовалась, видя, как ребенок прильнул к Рудакову.
* * *
С конференции Женя возвращалась в приподнятом настроении. Ее окрыляло и то отношение делегатов, какое она увидела после своего выступленияона не одна, она в кругу большой семьи; и тот общий строй мысли, какой, по словам докладчика, овладевал народамиположить конец войнам; и отношение к ней Николая Рудакова. В течение дня, который они провели вместе, она поняла, что он всю войну думал о ней, ехал сюда ради нее, готов увезти и ее и Наташу туда, на край света, на берег океана, и сделать все, чтобы они были счастливы.
Но Женятеперь она сама этому удивляласьво время обеда еще и еще раз обманула и его и Наташу: «Наш папа занят наукой...» Почему она не сказала правды? И как бы пошел тогда разговор?
Но эта праздничность чувств, с какой возвращалась она домой, столкнулась с серыми буднями, как только она переступила порог. В квартире царил беспорядок. Уборка не проводилась со времени ее отъезда. Катя лежала на кушетке, заспанная, неряшливая. Вещи были разворошены, дневники Марии Петровны валялись на полу и но окнам, некоторыеизукрашены рисунками Павлика.
Подъезжая к дому, Женя надеялась поднять настроение подруги, рассказать, какая открылась страница истории, каким праздником была для нее конференция, но все это оказалось не ко двору...
Катя, ну как тебе не стыдно?! Посмотри, что ты сделала с квартирой?
Ничего... Погуляла в городе, теперь с охотки наведешь и порядок.
Ты так думаешь?
Ты испортила мне жизнь, теперьпомогай.
Я? Испортила?! Каким образом, Катя?
Ты потащила меня сюда, на край света; ты второй раз перетянула меня в свою школу... Ты... ты партийная... взялась строить счастливую жизнь. Где онасчастливая жизнь?
Катя! Ты совсем опустилась. Ты лежишь и ждешь, что тебе поднесут ее на блюде. Не жди, никто не поднесет. Изволь трудиться сама.
Опустилась? Вот и поднимай... мой культурный уровень. Ты обязана...
Женя села на стул. К ней подошла Наташа и, чувствуя недоброе, втиснулась между колен и стала насупившись глядеть на тетю Катю. Вбежал Павлик и принялся тормошить мать:
Мамка, кушать! Слышишь, мамка...
Женя поняла, что ей предстоит заняться приготовлением пищи, добывать растопку, идти за водой, в колхоз за продуктамицелый частокол маленьких, нудных и в то же время неотложных, неотвратимых дел. А жизнь так широка, такие захватывающие, волнующие проблемы стоят перед миром, такие большие творятся дела! Почему же она прикована к этим мелочам? Нет, она отдала им богатую дань. Теперь она может делать больше и лучше.
Две женщины сидели одна против другой, смотрели друг другу в глаза, две душидва мира: одинминуту назад залитый светом и радостью, другойзаполненный сырым холодным туманом.
Женщины молчали, но глаза говорили, говорили горячо страстно и отлично понимая друг друга. Это был поединок, и никто не хотел отступать.
Молчание длилось долго. Молчали матери, молчали недоумевающие дети. Наташа опомнилась первая, взяла мальчика за руку и повела показывать свои сокровища, какие она привезла из города.
Наконец Женя сказала:
Катя, так жить нельзя. Тебе надо становиться на собственные ноги. Я послужила тебе достаточно.
Она прошла в свою комнату, переоделась и затем принялась готовить обед и заодно ужин. Катя легла на кровать и отвернулась к стене.