Староста ничего не ответил, и через мгновение молоток опустился на шляпку гвоздя. Старик сдавленно застонал, брызнула кровь. Оливер и раньше видел кровь, после драки или поранившись во время игры, но в этот раз все было иначе. Это была какая-то другая кровь, не такая, к которой он привык. Ее было совсем мало, и в то же время очень много.
Конечно, вы не обычный человек. Обычный человек ни за что не согласится переправлять магов через границу, и не важносколько золота ему предложат. Нужно действительно ненавидеть Империю, чтобы помогать врагам всего человечества.
Еще один удар. Оливер услышал хруст и вздрогнул.
Старый солдат, как я понимаю. Война закончилась двадцать лет назад, на вашей земле родилось и выросло целое поколение, что считает себя имперцами, но для некоторых война никогда не заканчивается, верно? Некоторые люди просто не могут проиграть, даже когда поражениеочевидный и свершившийся факт.
Удар. Рука старосты дернулась, и наконечник гвоздя царапнул деревянный пол. Но старик не издал ни звука. Сам не зная почему, Оливер хотел, чтобы тот закричал.
Кто помогал тебе? Где вы передавали волшебников? Назови мне имена, место; все, что знаешь.
Звонкие удары следовали один за другим, каждый следующий догонял предыдущий, и гвоздь все глубже уходил в дрожащую плоть. Сквозь этот громкий перезвон Оливер услышал короткий, судорожный всхлип. Сначала он подумал, что староста, наконец-то, нарушил молчание и лишь через несколько долгих мгновений догадался повернуть голову в сторону.
Абби лежала рядом, ее хрупкое тело била нервная дрожь. Она судорожно дышала и будто бы пыталась что-то сказать, но выходили лишь тихонькие всхлипы. Сестра продолжала смотреть.
Звон прекратился.
Церковь настаивает на этом, на гвоздях и прочем, услышал Оливер голос другого Стража, громкий и шипящий, словно бы говорила ядовитая змея. Говорит, что хочет, чтобы предатели рода людского были ближе к огненной тюрьме Леворукого в земных недрах.
Оливер осторожно, стараясь не скрипнуть досками, приблизился к Абби и попытался поднять ее, но та застыла словно мертвая.
Абби, вставай. Не смотри туда, не надо. Идем уже.
Глаза и горло Оливера защипало, воздух наполнился запахом дыма.
Но все, что говорит Церковьбрехня. Все, чего она хочет, так это не дать предателям легкой смерти от дыма. Церкви нужна смерть от огня и страшные крики для соседей.
И староста закричал. Оливер и подумать не мог, что голос человека может звучать вот так, изо всех сил старался не представлять боль, что способна вызывать такие крики.
С трудом, но Оливеру удалось поднять Абби на ноги. Пол под их ногами становился все теплее. Слезы стекали из широко распахнутых глаз сестры; Оливер понял, что Абби сейчас заревет в голос.
Ты обещала мне, помнишь? Оливер крепко прижал сестру к себе, обнял и медленно повел к выходу. Ты поклялась вести себя тихо. А я обещал тебе пойти ловить мальков. Вот завтра и пойдем, первым делом, как проснемся.
Оливер довел Абби до дверцы, изо всех сил стараясь не кашлять, помог ей спуститься, невольно застонав от боли, когда сестра повисла у него на руках. Глаза Оливера слезились от дыма, кружилась голова, а сдерживать кашель становилось все труднее и труднее. Практически ничего не соображая, он перелез через проем и свесился вниз, ногами стараясь нащупать бочку. Опора предательски ускользала из-под ног.
Не в силах больше держаться, Оливер разжал пальцы и упал вниз. Лишь одна его нога попала на бочку, и он тут же повалился на землю вместе с ней, больно ударившись головой. Сквозь треск пламени и крики старосты плач Абби был едва слышен. Огонь разгорался, с дикой жадностью пожирая дом. Вскоре крики предателя оборвались.
Оливер с трудом заставил себя подняться, схватил Абби за руку и повел в обход гнилого сарая пьяницы Джока. Абби продолжала тихонько всхлипывать.
Ну, ты чего ревешь-то? Он же отступником был, понимаешь? Предал нас всех за золото волшебников. Получил, что заслужил.
Абби ничего не ответила, но плотнее прижалась к Оливеру. Идти так было неудобно, но он, тем не менее, обнял сестру за плечи. Абби почти успокоилась, когда они вышли из-за сарая и присоединились к остальным жителям деревни, столпившимся напротив дома предателя. Никто не обратил внимания на появление двух детей: все как один были зачарованы пляской огня. Каждый слышал о том, что отступников надлежит живыми предавать огню, но никто в их деревне не думал, что когда-нибудь увидит этот огонь.
Оливер смотрел вместе со всеми и чувствовал неприятный холодок внутри. Он не признался бы в этом даже под пытками, но какая-то часть его жалела ворчливого старика. Оливер все еще видел перед собой сухую дрожащую руку, из которой торчит окровавленный гвоздь, и слышал в своей голове крики старосты, но тихие, словно раздающиеся откуда-то издалека.
«Нет, одернул себя Оливер, отступник получил по делам своим. Весь род людской предал за несколько золотых колец. Даже имя его не произнесу более».
Не секрет, что в горах волшебникам жилось куда вольготнее, чем в славной Империи. Горцы, эти грязные дикари, к прислужникам демонов относились с уважением, ценили их помощь в своих подлых набегах, кланялись им как королям. Неудивительно, что родившееся в Железной Империи маги старались тайком пересечь северную границу. Оливер слышал про контрабандистов, что за деньги помогали выродкам сбежать от Последней Стражи и легионерских патрулей, но никогда не думал, что кто-то из его соседей замарает руки в подобной грязи. Подлые, алчные предатели, и он делил с ними хлеб, слушал их гнилые словаот одной такой мысли во рту появлялся гнилостный привкус, и Оливер с отвращением сплюнул в сторону.
Дом старосты стоял особняком, никто не пытался его тушить. Несколько искр долетели до сарая Джока, но сырое гнилье не загорелось бы и от брошенного факела. Когда же обвалилась крыша и огонь начал потихоньку ослабевать, Кроуфорд Одноглазый развернулся к людям.
Милостью императора, сказал он громко, нам даровано право ночлега в любом доме. Однако мне бы не хотелось доставлять неудобства хозяевам. Может быть, у кого-то есть лишняя комната?
Никто не поднял руки и не подал голоса: в деревне многие жили большими семьями, когда три-четыре поколения ютились под одной крышей, и мало у кого был свободный угол. Оливер знал только одну маленькую семью в деревне.
Мастер Страж, он поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание, и вздрогнул, когда пустая глазница Кроуфорда уставилась прямо на него, вы можете переночевать у нас.
Отец ни словом, ни делом не выказал какого-либо недовольства в адрес гостей. Но Оливер чувствовал напряжение в его взгляде и не мог понять причины. Разве каждый день появляется возможность принимать в своем доме Последних Стражей?
Благодарю за ваше гостеприимство, мастер, сказал Кроуфорд и протянул руку.
Можно просто Финн, ответил отец, обмениваясь со Стражем крепким рукопожатием.
Спасибо вам, мастер Финн. Редко когда люди приглашают нас в свой дом.
Боятся, что мы увидим их маленькие секретики, прошипел Страж по имени Сивард и подмигнул Оливеру.
У нас никаких секретов нет, ответил Оливер, взглянув прямо в глаза Стражу с черным платком на лице. Нам бояться нечего.
У всех есть секреты, юноша, улыбнулся Кроуфорд и дружелюбно похлопал Оливера по плечу. От его хлопков поднялось небольшое серое облачко. Только тут Оливер заметил, что их с Абби одежда вся грязная и покрыта пылью с чердака старосты.
И всем есть чего бояться, добавил Сивард. То, что ты не знаешь секретов твоего отца, лишь означает, что он умеет их прятать.
Лицо отца осталось абсолютно спокойным, и он жестом пригласил Стражей пройти вглубь дома. Гости, оставив оружие у входа, проследовали за ним и вошли в гостиную, осматриваясь по сторонам. Взгляд Кроуфорда, однако, зацепился за круглый металлический щит. Большой и невероятно тяжелый, весь покрытый вмятинами и царапинами, он висел на стене, сколько Оливер себя помнил.
Хороший щит, сказал в итоге Кроуфорд, проводя пальцами по неровной поверхности щита. Сколько?
Не продается, ответил отец.
Вопрос был не о цене.