Кроуфорд медленно нагнулся, стараясь не напрягать ушибленную спину, подобрал с земли свой арбалет и медленно двинулся к Гарету. Осколки льда, оставшиеся от роя ледяных кинжалов, хрустели под его ногами, а проклятое колено болело при каждом шаге, не давая разогнуть ногу полностью и вынуждая прихрамывать при ходьбе.
Множество слов крутилось в голове Кроуфорда, но все они казались неправильными, чужими. Когда он подошел, меч юноши блестел чистотой, но тот все равно продолжал с усилием тереть лезвие.
Все будет хорошо, парень, сказал Кроуфорд, поморщившись от банальности этих пустых слов. Все будет хорошо.
Некоторое время Гарет молчал, продолжая бороться с одной ему видимой кровью на лезвии. Кроуфорд уже стал думать, что парень так ничего и не скажет.
Ребенок, сказал он в итоге. Просто напуганный ребенок. Я видел страх в ее глазах. Она боялась меня, мастер Кроуфорд, даже больше, чем я ее.
Как и все они. Вот это, Кроуфорд жестом обвел многочисленные разрушения вокруг них, сделал ребенок. Поверь мне, ты не захочешь встретить взрослого волшебника.
Поэтому проще убивать детей? Гарет все же оторвал взгляд от меча и посмотрел в единственный глаз Кроуфорда.
Да. Она не ребенок, Гарет, она выродок. Нечеловек. И чем они старше, тем больше трюков узнают и тем опаснее и амбициознее становятся. Уже сейчас она могла повелевать стихиями и подчинять себе волю животных. Взрослая же волшебница легко поработит твой разум или просто превратит в жидкость все твои кости.
Она боялась нас.
Потому что пока мы сильнее. Со временем страх в их глазах исчезает, и его сменяет презрение. А потом их амбициям становится тесно в родном городке.
Вздохнув, Гарет поднялся и убрал меч в ножны. Похлопав его по плечу, Кроуфорд направился к другому подчиненному. Отец девочки встал с колен. Сивард продолжал что-то говорить, но его жесты стали резче, правая рука покоилась на рукояти ножа. В итоге женщина пробормотала что-то и, глядя в землю, протянула Сиварду связку колецпреимущественно медных, но встречалось и серебро. Забрав деньги, Сивард оставил несчастных, отошел в сторону и, достав из поясной сумки несколько сухих черных листьев, стал крошить их себе на ладонь. Когда Кроуфорд подошел к нему, тот уже убрал с лица свой черный платок. Больше ничего не скрывало уродливые шрамы, растянувшие лицо Счастливого Сиварда в несмываемой жуткой улыбке. Резко вдохнув порошок из раскрошенных листьев, Страж поднял голову и встретил осуждающий взгляд Кроуфорда.
Листья чернослеза расплавят твой мозг, если будешь дышать ими так часто.
Какой-нибудь маг наверняка сделает это раньше, губ у Сиварда почти не осталось, многие зубы были выбиты или сломаны. Он всегда говорил медленно и очень тихо, словно змея шипела. Ты что-то хотел?
Те люди дали тебе деньги. Почему?
Девчонка не просто швыряла в нас всякое барахло и камни. Она управляла холодом и теплом! Даже сумела подчинить разум собаки.
Да, я тоже заметил, кивнул Кроуфорд. Ее обучали или она смогла обучиться сама, общаясь со своим демоном. Но при чем здесь деньги ее родителей?
Обучение требует времени, особенно если учишься сам. Ее укрывали. Наказание за укрывательствосмерть.
А добровольное пожертвование убедило тебя, что родители ничего не знали о разговорах дочери с демоном?
Или что она подчинила их разум. Я позволю тебе выбрать версию поубедительнее, Старший Страж. Я ведь не жадный.
С этими словами Сивард честно отсчитал половину доставшихся ему колец и протянул их Кроуфорду.
Я думаю, ты отдашь мне все.
Сивард склонил голову на бок и вернул кольца обратно в свою связку.
Я думаю, что не дам тебе ни хера, мистер Одноглазый.
Кроуфорд ударил резко, без замаха. Сивард не успел перехватить удар, и из разбитого носа хлынула кровь. Рука Счастливого потянулась к ножу на поясе, но Кроуфорд перехватил ее и выкрутил, вынуждая Сиварда выгнуться, открыться. Второй удар пришелся Сиварду точно в горло. Он согнулся, закашлялся и в этот момент Кроуфорд ударил его локтем по затылку. Сивард упал лицом в грязь, и Кроуфорд придавил его коленом к земле, поморщившись от стрельнувшей боли в проклятых суставах. Не давая Сиварду встать, Кроуфорд быстро обшарил его сумку и вытащил связку колец, после чего отпустил.
Сивард перевернулся, потянулся было к ножу, но рука Кроуфорда уже сжимала рукоять меча. Лезвие слегка вышло из ножен: простое и понятное предупреждение. Глаза Сиварда сузились.
Убьешь меня, Старший Страж? спросил он.
Увидим.
Кроуфорд знал, о чем думает лежащий на земле Сивард. Он разглядывал Кроуфорда, его крепкую, несмотря на возраст, фигуру, его напряженную позу, но в особенности его седые волосы и морщины. Сивард думал о том, что Кроуфорд уже не молод. Его реакция уже не та, что раньше, хватка стала слабее, удары медленнее. Но вместе с тем седина очень редкое явление среди Последней Стражи. Она означала, что занимаясь убийством магов, монстров и отступников, Кроуфорд был достаточно хорош, чтобы дожить до седых волос. В сущности, все мысли Сиварда вертелись вокруг одного простого вопросадостаточно ли стар Кроуфорд, чтобы шансы были не в его пользу?
Рука вечно улыбающегося Стража медленно уползла с рукояти ножа.
Виноват, Старший, увлекся.
Сделаешь так еще раз, и я скажу, что волшебница была столь искусна, что смогла взять под контроль твой скользкий разум. Она не оставит нам выбора, понимаешь? Сивард медленно кивнул. Он был хорошим Стражем, он знал, как выживать.
Кроуфорд отнес деньги родителям девочки, но те даже не глянули в его сторону. В итоге Кроуфорд просто оставил связку колец у их ног. Соседи уже вылезли из своих домов и начали тушить разошедшийся пожар.
Работа Последних Стражей в этом городе была закончена.
Внезапно мать погибшей девочки схватила Кроуфорда за руку; ее тонкие пальцы крепко сошлись на запястье.
Она никому не вредила, сказала женщина, и голос ее задрожал, наша Кирсти была хорошей девочкой. Она любила животных, пироги с яблоками, качели. Все было хорошо, пока вы не пришли.
Муж поспешил увести ее в сторону, пока она не сделала что-нибудь непоправимое.
Собираемся, махнул подчиненным Кроуфорд. Еще одна деревня и сможем вернуться в Хайтгард.
Дым и крики безутешной матери провожали Последнюю Стражу.
Староста узнал о приезде Последней Стражи лишь немногим раньше Оливера, но когда поздним вечером три всадника въехали через ворота, их уже ждали накрытые столы, доверху уставленные различными яствами. По такому случаю деревенский люд принарядился, встречая гостей во всей красе. Даже отец Оливера неловко приковылял вместе со всеми, оставшись, правда, в своей пропитанной потом одежде. Оливеру было неловко это признавать, но внешний вид Стражей его слегка разочаровал. Один из них, что прятал нижнюю половину лица под платком, и вовсе был похож на разбойника с большой дороги. Второй, хоть и выглядел поприличнее, но видом был глуповат и его куда проще было представить с косой в поле, чем с мечом в бою.
Но больше всего разочаровывал легендарный Кроуфорд: почему-то только сегодня до Оливера дошло, что историям про Одноглазого уже много-много лет. Остальные ребята окружили молодого Стража по имени Гарет: тот ловким движением достал из ножен меч, а после, рассмеявшись, угостил струхнувшую ребятню конфетами. Некоторые, из тех, что посмелее, упрашивали другого Стража показать, что же он прячет под своим платком. Но Оливер весь вечер глазел на Кроуфорда и пытался разглядеть в этом сонном старике хоть тень величия. Даже татуировка Стражей, кольцом охватывающая шею каждого из них, у Кроуфорда пряталась под густой бородой. Вблизи его изуродованная пустая глазница выглядела еще жутче, хотя ее легко можно было бы спрятать за повязкой.
Когда все вдоволь наелись и знатно выпили, кто-то начал стучать по столу и хлопать в ладоши. Простой и незамысловатый мотив, известный каждому с детства: хлопок в ладошиудар по столу, хлопокудар, хлопокудар. Ритм тут же подхватили остальные, и уже через мгновение вся деревня хором затянула песню:
Крысы терзали честный люд;
Плоть или стальвсе сожрут.