А если легенды не врут? Вдруг, когда мы подойдем достаточно близко к Сиру, нас всех сожжет священный огонь?
Фатум, коротко ответил кудбирион, ежась на холоде.
Звучит глупо.
Жизнь вообще глупа, друг, и полна бессмысленных поступков. Если бы люди руководствовались лишь логикой, то давно бы подохли.
Тиберий шмыгнул носом. От редких порывов ледяного ветра сводило зубы.
Видел, Авле стало лучше, сказал он.
Не только ей. Где-то потестатем назад очнулись Кретика с мужем. Лекарь говорит, они оба поправились.
Так странно
Боги наконец-то на нашей стороне, друг, заявил кудбирион. Уж это ли не повод для радости? Возможно, мы даже вернемся домой.
Тиберий пожал плечами, сказал:
Все равно нельзя терять бдительность. Я очень беспокоюсь, если честно. Что-то идет не так. Чувствуешь?
Ты про смерть старейшины и черных плащей?
Не только.
Кудбирион натянул маску на лицо:
А какой у нас, смертных, выбор? Только идти вперед.
Ладно, надо выдвигаться. Только Авлу, Кретику и других придется оставить в лагере.
Разумеется, сказал Немерий, кивнув. Я отдам приказ палангаям.
Вскоре всё было готово к решительному броску. Сани стояли в два ряда у переносных домиков, палангаи ожидали команды от кудбириона. Скрипели ремни, десятки глаз не отрывались от ящера Сира, чьи кожистые крылья трепетали на ветру. Волнение, уже привычное и тревожное, охватило людей. Скоро они смогут коснуться чешуйчатой брони бога. Это было странно и необычно.
Прикрепив ножны с длинным мечом к поясу, Тиберий взобрался на бегунки. От страха тело била дрожь, не получалось усесться поудобнее. Дождавшись друга, кудбирион поднялся и крикнул:
Вперёд, братья! Давайте уже поскорее спасем Сира и вернемся домой.
Раздались радостные крики, скрип снега, и вскоре все сани, запряженные солдатами, направились к летающему ящеру. Прежде, чем плюхнуться на сиденье, кудбирион обернулся, бросил взор на переносной домик, в котором его ждала предательница Авла. Тиберий так и не смог поверить в слова старейшины Актеоуна и потому оставил девушку в тепле и в относительной безопасности. Не место беременной среди солдат. Тем более, когда они шли к дагулу.
«Гордилась бы ты мной, Юлия? Я не прислушался к старому дураку и сделал всё по-своему. Но я ведь человек, а не даген! Даже враг заслуживает пощады. К тому же Авлу вынудили работать на вероотступников. Где бы ты не была, Юлия, надеюсь ты поймешь. Я просто не могу. Прости».
Надень маскуобожжешь лицо, сказал кудбирион, держась за костяные поручни.
Ты её любишь?
Кого?
Ты знаешь.
Повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым сопением палангаев да скрипом снега. Тиберий подумал было, что друг не ответит, но тот сказал:
Люблю. Она не заслужила этих страданий.
Значит, старейшина вовремя умер.
Тяжесть воспоминаний давила на Тиберия, не давая сосредоточиться на броске к павшему ящеру. Картины, запахи, звуки, ощущения сыпались из прошлого, словно драгоценные камни из порванного кармана торговца. Жизнь представлялась чередой бед и страданий, изредка в которой возникали периоды счастья, но здесь, в ледяной пустыне, Тиберий болезненно осознал, что на деле всё обстоит куда сложнее. Право на хорошее необходимо заслужить через боль. Без неё нельзя ценить то, что имеешь.
Детство Тиберий провёл в бедности, не доедал, воровал, грабил Родителям было наплевать на него: отец вечно ошивался у шлюх, а мать унимала горе хмельной настойкой, пока не умерла от красной желчи. И что ждало мальчика в дальнейшем? В лучшем случае он бы стал витамом, копателем, жил бы в глиняной лачугегрязной и смердящей бедностью. Тиберий понимал это с самых юных хакима. Поэтому выдумал собственные принципы, которые позволяли не скатиться на самое дно. Например, он никогда и ни при каких условиях не убивал людей. Многие его друзья перерезали глотки спящим пьяницам, дабы посмотреть на чужие страдания
Возможно, именно благодаря своим принципам мальчику повезло, и его заметил сам Безымянный Король. Владыка увидел в грязном оборванце-несмышленыше нечто, что выделяло из толпы. Он неустанно перед смертью любил повторять Тиберию: «У тебя, мой друг, хребет, как у филяего ничем не сломить».
Жизнь в замке, конечно же, разительно отличалась от бессмысленного существования в трущобах. Здесь и кормят четыре раза в анимам, и спишь в тепле и на мягкой кровати, и носишь хорошую чистую одежду. Счастье омрачали лишь занятия с хаятами и мастерами гладиуса. Приходилось много читать, писать и изводить себя тренировками. Когда ты беден и никому не нужен, у тебя есть свобода действий. Хочешьпошел гулять, хочешьдальше спишь. Но Тиберий понимал, что лучше соблюдать жесткую дисциплину, чем жить впроголодь.
В итоге за все старания Владыка назначил его личным помощником, выделил дом в Венерандуме, слуг и одарил целым сундуком золота. Самые важные дела проходили через королевского прокуратора: на тот момент Его Величество часто болел. Поэтому порой Тиберий самостоятельно принимал решения. Даже старейшины завидовали его власти, боялись, что попытается захватить трон Глупости! Он преданно служил правителю, еще не понимая, как ловко тот им управляет.
Вскоре Тиберию удалось жениться на дочке богатого юментского консула. Честно говоря, это был брак не по любви: прокуратору надо было упрочить свое положение, иначе по законам Мезармоута старейшины могли в любой момент сделать его рабом. А после смерти физической оболочки Владыки всё к тому и шло
Юлия оказалась чудесной и умной женой. Она сделала Тиберия счастливым. Могла лишь одним словом усмирить его гнев, одним прикосновением прогнать грусть и одним поцелуем вернуть уверенность в себе. Прекраснейшая из всех женщин, даже несмотря на то, что прожила большую часть жизни в роскоши. Она умела переживать за других и ощущать чужую боль.
Спустя столько хакима, Тиберию часто снилось, как Юлия встречает его на пороге их дома. В пронзительных голубых глазах играют смешинки, на щеках выступает румянец. Она стоит в легкой синей тоге, не боясь заболеть. А он, хмурясь, берет её на руки и уносит в теплый зал, закрывая ногой за собой дверь. Счастливое время!
Юлия родила троих прекрасных детей: Доминика, Гименею и Луция. Тиберий души не чаял в них, именно после их появления он осознал, насколько же мягким и ранимым обладает характером. Ему-то казалось, что он жесток, непоколебим и тверд!
Жена умерла, когда Луцию было всего два хакима: подхватила простуду и, пролежав больше семи анимамов в постели, умерла. Как уверяли лекари: не выдержало сердце. И жизнь Тиберия в один миг превратилась в нескончаемое страдание. Он всё время плакал, а боль, поселившаяся в груди, казалась вечной. Пришлось на некоторое время отойти от дел, благо Безымянный Король позволил.
Тиберий так и не смог заставить себя явиться в храм Юзона, дабы увидеть, как сжигают его Юлию. Только при мысли о том, что её положат в открытый каменный саркофаг, обольют черной гадостью и Нет, даже сейчас об этом думать больно.
Лишь дети держали Тиберия в этом мире. Не будь ихон бы давно перерезал себе горло. В Гименее, Доминике и Луции видел смысл в жизни и свое будущее. Возможно, еще настанут периоды счастьянадо лишь преодолеть все неприятности.
Выпей.
Кудбирион протянул ему флягу.
Что это? Голос был сиплый. Лицо онемело на морозе.
Специально сохранил, ответил друг. Особая настойка, которая поможет тебе взбодриться.
Хмельная?
Нет. Пей же.
Тиберий влил в себя ледяной жидкости из фляги, рот тут же обожгло, заломило зубы. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы усмирить огонь в горле. Удивительно, но вскоре стало заметно лучше. Мороз не казался уже таким кусачим.
Пока мы не добрались, я хотел бы тебе кое-что сказать, вымолвил Немерий, забирая флягу.
Ну
В общем, такое дело Если будет воля богов, экспедиции удастся добраться домой и тогда Я Я хочу сказать, что
Не томи уже.
Ты не мог бы попросить у Безымянного Короля, чтобы он пощадил Авлу?
Впереди, сияя чешуей, их дожидался дагул Сир, под крыльями которого можно было спрятать Венерандум. Ящер казался поистине циклопическим.