«Узнать бы сейчас о чем он думает».
Поначалу Мора хотела отказаться от предложения Квинта посетить покои Безымянного Короля. Кто она вообще такая? Так, мелкая и незначительная фигура. Особенно сейчас. Однако министр объяснил, что, возможно, её появление как-то взбодрит и обрадует Владыку. Поэтому она согласилась.
«А думаешь все равно о другом!»
И это было правдой. Сколько бы Мора старалась не вспоминать о случившемся сегодня в коридоре, мысли возвращались к охраннику. Она видела Номики! Сомнений быть не могло! Из тысячи бы узнала эти жирные красные прыщи, водянистые карие глаза и кривую ухмылку. Как ублюдку удалось выжить? По рассказам лекаря Сертора демортиуус Секст расправился со всеми, кто тогда издевался над ней! Ошибся? Возможно, Номики как-то удалось избежать наказания.
Тогда в коридоре, когда Мора сопровождала Дуа до выхода, она, увидев охранника, жутко испугалась. А встретившись с ним взором, и вовсе потеряла дар речи. Это было невероятно! Перед мысленным взором тут же пронеслись картины её изнасилования. Как Номики бил по лицу жаренным куском еды, радуясь чужой боли. Как избивал до потери сознания. Как крутил членом перед ней до тех пор, пока склизкий поток спермы не попадал на губы.
Мора остановилась, зажмурилась, пытаясь прогнать тяжелые воспоминания. Убежала себя, что всё уже в прошлом. Больше подобного не повторится. Она лучше перережет горло тупым ножом, чем вновь позволит мужчине взять её.
«А ведь в коридоре Номики узнал меня и испугался не меньше».
Да, именно так. Ублюдок низко поклонился и, что-то неразборчиво пробурчав, скрылся. Дуа тогда благословляла богов за помощь, но дело было не в них.
Мора, ты в порядке? спокойно спросил Квинт.
Прости, задумалась.
Может, стоит позвать рабов, чтобы отнесли тебя до Безымянного Короля?
Не стоит, отмахнулась Мора. Рукоять трости была мокрой от пота.
Видела бы ты сейчас, что творится в галерее. Министры чуть ли не штурмом пытаются войти в покои Владыки. Но старейшине удается как-то сдержать их натиск.
Мора встала напротив Квинта, боязливо бросая взоры на ступени лестницы.
Почему ты не взял Исхака с нами? спросила она.
Не могу. Как объяснюсь перед министрами? Мол, мальчик хочет поговорить с Владыкой? Не сработает. К тому же кое-что случилось.
Серьезное?
Квинт махнул рукой.
Пустяки, сказал он. Сын прокуратора Тиберия неудачно споткнулся и сломал руку. Я оставил Исхака с ним, чтобы мальчонке не было одиноко.
А лекарь?
Отправил. Сын прокуратора лежит в покоях старейшин. Ему ничего не угрожает. Хвала хозяйке рабов Петронии, что быстро сообразила, как поступить.
Мора кивнула.
Ну что, пойдем? резко сменил тему Квинт.
Пойдем.
Министры громко ругались друг с другом за право увидеть Безымянного Короля. Шум стоят такой, что было неслышно собственные мысли. Кто-то размахивал руками, пытаясь растолкать соседей, кто-то призывал к порядку, а сам бочком-бочком направлялся к высокой костяной двери. Но больше всех выделялся министр, закованный в панцирный доспех, тот кто, проклинал «эту дуру Дуа Нокс, что сидит на ступенях перед замком». Он держал руку на эфесе длинного меча, висевшего на поясе, словно намеревался клинком прорубить себе путь. Лицо его было раскрасневшимся, а глаза злобно горели.
Ну и компания собралась, проворчал Квинт. Он резко выпрямился, гордо подняв голову. Мора, постарайся не отставать.
«Не так-то просто в моем состоянии, если ты еще не понял».
Королевский министр, широко улыбаясь, громко крикнул:
Господа! Что вы здесь устроили?
В галерее словно по волшебству повисла абсолютная тишина. Десятки глаз уставились на Мору. Казалось, от злобы толпы она вот-вот превратится в кучку пепла. «Спокойнее, дорогая. Просто делай вид, что ничего особенного не происходит».
Квинт медленным шагом направился к двери, ведущей в покои Безымянного Короля. Удивительно, но министры расступались перед ним. Никто, даже седовласый, не решился преградить ему путь.
Ведите себя тише, заявил Квинт. Владыка нуждается в покое.
Когда мы увидим его? раздалось из толпы.
Когда Безымянный Король сам того пожелает.
С ним всё в порядке? не унимался всё тот же голос.
Кивнув, Квинт остановился, давая Море время доковылять до него.
Почему бывшая дочка Марциалов направляется к Владыке? спросил министр в доспехе, сделав особое ударение на слове «бывшая». Его ладонь по-прежнему лежала на эфесе.
Его Сиятельство подружился с Морой Марциал, когда был в Юменте. Как считают лекари, её появление может благоприятно повлиять на Владыку.
Объяснение не удовлетворило седовласого. Он хмыкнул и уставился на Мору.
«Пялься сколько влезет, кретин».
Мы должны увидеть Его Сиятельство!
Да-да, должны! поддакивала толпа.
«Глупцы. Заботятся только о себе».
Мора заметила толстяка Мектатора. Тот стоял во втором ряду и, казалось, всё происходящее его тоже раздражало. Кивнув, Мектатор улыбнулся кончиками губ. Мора ощутила благодарность к этому человеку.
Добравшись до двери, Квинт едва приоткрыл её, чтобы толпа не смогла разглядеть, что происходило в покоях. В ноздри ударили едкие запахи лекарствтакие сильные, что в носу защипало.
Чихнув, Мора проскользнула в комнату. Глаза не сразу привыкли к полумраку: слабо горели лишь три жар-камня, вплавленных в стены. Врачеватели толпились вокруг кровати так плотно, что за их спинами не удавалось разглядеть Безымянного Короля. Кто-то из них шипел, выплевывал слова молитвы, кто-то делал сложные пассы руками, призывая духов помочь. Некоторые окружили алхимический столик в правом углу покоев и переливали едко пахучие жидкости.
Старейшины Анка нигде не было видно.
Прикрыв за собой дверь, Мора оглядела комнату, боясь сделать шаг. Казавшееся нереально высокими потолки утопали во мгле. Хотя если напрячь зрение, можно рассмотреть очертания гигантских люстр в форме плодов рогерса, к бронзовой поверхности которых вплавили сотни жар-камней. По всей длине комнаты тянулись костяные шкафы, набитые книгами, свитками, глиняными табличками и еще боги знают чем. Жаль, в полумраке было ничего не видно, но по рассказам деда Мора помнила, что тактическая комната самой большой в королевском замке. Сюда легко вместятся четыре кудбы солдат. К тому же где-то во мраке должна быть пристройкачасовня, построенная давным-давно.
«Откуда здесь кровать? Принесли? И почему это место называют «комнатой»?»
Мора, пойдем, прошептал Квинт, печально улыбаясь.
Лекари толпились в левом углу покоев-зала. Министру пришлось громко откашляться, чтобы перед ним расступились. Каждый шаг растянулся по времени на бесконечность. Сердце тяжело забухало в груди. От волнения Мора случайна поставила трость на ногу врачевателю. Она попыталась извиниться, однако тот лишь покачал головой, поднеся указательный палец к губам.
Квинт остановился, и глазам предстал Владыка, сидящий на широкой кровати. Правитель-бог прислонился к высокой костяной спинке, украшенной резными узорами и золотыми листами. Выглядел он ужасающе: осунувшееся мертвенно-бледное лицо искажала гримаса ненависти, на лбу страшно пульсировали нити вен, глаза ввалились. Его взор застыл на одной точке перед ним. Казалось, Безымянный Король даже не моргал.
Приблизившись, Мора почувствовала тень его былого величия, а в страшном уродстве удалось разглядеть извращенную красоту.
«Это всё игра теней».
На месте правой руки Владыки торчал забинтованный обрубок, переливающийся блестящим кровавым сгустком.
Ваше Сиятельство, прохрипел Квинт, откашлялся и продолжил, я привел Мору.
Он не услышит, сказал старейшина Анк, стоящий по правую сторону от кровати в окружении одетых в лохмотья лекарей.
Почему? Что случилось? спросил министр.
Я не знаю. Очнувшись, Владыка так и не сказал ни слова. Оглядел нас и уставился себе под ноги. Словно не узнал. В голосе старика ощущался страх.
С последней встречи Анк, казалось, еще больше постарел. На лице прибавилось морщин, под глазами чернели синяки. Серый плащ был весь испачкан кровью.
«Зря я пришла сюда».
Владыка, вы слышите меня? спросил Квинт, подойдя к изголовью кровати. Вы узнаете меня? ЯКвинт! Ваш министр!