Не спрашивая разрешения, он плюхнулся на ближайшую подушку, положил руку на грудь, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. В ноздри шибануло запахами пота и грязной одежды. На двух треножниках, поставленных в центре домика, чадили огоньки. По обе стороны от них, скрестив ноги, сидели демортиуусы. В дальней части жилища, укутавшись в шкуры с головы до ног, ютился старейшина. Лицо его приобрело желто-зеленый оттенок, губы перекосило в вечной страшной ухмылке, а нос заострился.
«Это не он».
Глаза Актеоуна ввались вовнутрь, сухая кожа обтянула череп настолько туго, что едва с ужасом удавалось представить, какими же будут кости этого человек.
Не пугайтесь, скрипуче заявил старейшина. Каждое его слово хлестало по ушам не хуже хлыста. Я благодарен, что вы все-таки пришли.
Вы вызывали лекаря? спросил Тиберий.
Облизав сухие губы, Актеоун медленно, словно нехотя, мотнул головой.
Почему вы этого не сделали?
Не хочу, чтобы распространилась паника.
Вы сошли с ума! Мы же все из-за вас умрем. Необходимо было посылать не ко мне, а к врачевателю!
Помолчите немного, прокуратор. Мне тяжело говорить.
Повисла тишина. Старейшин поплотнее укутался в шкуры. Вся его фигура пряталась в нескончаемых складках одежды. И оттого казалось, что старика сожрал гигантский червь, оставив голову на закуску.
Можете не беспокоиться, прохрипел Актеоун. Ни вы, ни остальные палангаи не больны тем, чем болею я и мои слуги.
О чем вы? Я не понимаю.
Белая смерть.
С этими словами старик вытащил из шкур руки. На всех фалангах пальцев, как кольца, торчали костяные наросты.
Мне осталось жить анимам. Максимумдва. Печально, конечно, но я достаточно пожил. Голос стал слабее. Ребята, снимите варежки.
Демортиуусы послушно выполнили приказ Актеоуна. Их руки тоже были поражены белой смертью.
Все равно нужно обратиться к лекарю! воскликнул Тиберий.
Старик прыснул со смеху.
Прокуратор, не будьте дураком! Нам конец. И думаете, это боги решили прибрать наши души к себе? Ошибаетесь! Это Авла! Предательница всеми силами пытается не дать экспедиции добраться до великого дагула.
«Похоже, он еще и тронулся умом».
Тиберий замялся, стоит ли просить воды у демортиуусов, затем, облизнув сухие потрескавшиеся губы, глазами отыскал сосуд, поднялся и налил в глиняную кружку. Но, осознав, что в домике витает зараза, пить не стал. Так и застыл у столика с кружкой в руке.
«До чего же глупо, наверное, выгляжу».
Боитесь? съехидничал Актеоун. Белая смерть передается иным способом. Можете не беспокоиться.
Почему вы считаете, что болезнь наслала Авла?
Прямых доказательств у меня нет, конечно, однако кто еще мог это сделать?
А разве не боги посылают заразу?
Старейшина закашлялся, сплюнул в бронзовую чашу рядом с собой и, укутавшись поплотнее, сказал:
Я разбираюсь в болезнях, королевский прокуратор. Очень хорошо разбираюсь. И могу с уверенностью заявить, что белая смерть заражает одного или двух человек. Не больше. К тому же демортиуусы не могут заболетьтак уж они устроены. Ну, поняли?
Считаете, Авла решила устранить вас? Зачем? Какой в этом смысл?
Чтобы я не смог отдать её в жертву павшему Сиру! Пораскиньте мозгами, прокуратор. Вы умеете это делать, я-то знаю.
Поставив кружку на столик, Тиберий сел на подушку. Пот выедал глаза, мешал сосредоточиться. «Надо возвращаться к себе. Сейчас я бесполезен. К тому же чем могу помочь старому дураку?»
То есть я должен убить предательницу, так?
Вам решать, прокуратор, сказал Актеоун. Ниточка слюны повисла на его подбородке. Если хотите услышать мой совет, то да, уничтожьте стерву! Иначе будет хуже. А я мне уже все равно. Я завтра умру, скорее всего. Видите, как пальцы посинели. Там скопилось уже достаточно яда.
Тиберий тяжело вздохнул, вытер потные ладони о линумные штаны. Он всматривался в лицо Актеоуна, пытаясь увидеть хоть каплю сострадания.
Ничего. Полнейший мрак в глазах.
У вас есть дети, старейшина?
Был сын когда-то. Он давным-давно умер. Это дела не касается
Еще как касается! уверенно заявил Тиберий. Представьте, на месте Авлы вашего сына! А еще Авла беременна! Понимаете? Я не могу убить ни её, ни её ребенка только потому, что вам что-то показалось! Мне жаль вас и демортиуусов, однако совесть мне не позволит лишить жизни ни в чем неповинных.
Актеоун спокойно кивнул, словно и ожидал этих слов от королевского прокуратора.
Это ваш выбор. И вы тем самым обрекли экспедицию на гибель. Поверьте моим словам.
С трудом поднявшись, Тиберий, шатаясь, демонстративно направился к выходу. «Треклятый напыщенный дурак! Никогда не любил старейшин. Они как прыщи на заднице, да простят мне боги!»
И все же подумайте над моими словами, бросил в спину Актеоун.
Я уже подумал и решил, буркнул Тиберий, застегивая пуговицы плаща.
Надеюсь, мы с вами увидимся в царстве Юзона, королевский прокуратор. Я со своими слугами буду ждать вас.
«Иди к червям!»
С этой мыслью Тиберий вышел из переносного домика. Снегопад и не думал прекращаться. Крупные невесомые белые хлопья падали с чернильных небес. Темно, холодно, противно. Так и хотелось прямиком пойти к себе, но прокуратор двинулся в сторону убежищ палангаев. Необходимо было убедиться, что никто больше не подхватил белую смерть. Лекарь бы давно, конечно, забил тревогу, но как говорится: береженного дагулы берегут.
В первом переносном домике солдаты встретили его с хмурыми лицами: те, даже не стесняясь, играли в кости. Но удивительное делоиграли тихо, без азарта. Возможно, пытались не будить спящих товарищей, а, возможно, дело было в болезни и высокой температуре. Проверив руки палангаев, Тиберий заглянул в следующий домик. И картина повторилась с точностью до деталей. Солдаты, укутанные в одеяла. Слабый огонек в железной тарелке. Двенадцатигранные кубики и бронзовые монеты.
Лекарь увязался с Тиберием, но больше мешался под ногами, чем действительно помогал. Жаловался на нехватку снадобий, а затем и вовсе заявил, что лучше бы экспедиции вернуться в Венерандум Прокуратор слушал его в пол уха, стараясь все внимание уделить солдатам. Оказалось, за эти два анимама никто не умер. Это были отличные новости. Однако из-за высокой температуры слегли практически все палангаи. Четверо были на грани смерти. Лекарь пичкал бедняг лечебными корнями, но они помогали слабо.
«Лучше не думать пока над этим. И без того проблем хватает».
Убедившись, что ни один солдат не заразился белой смертью, Тиберий немного успокоился. Мысли постоянно возвращались к словам старейшины. Авла-предательница наслала на служителей дагулов страшную болезнь. Было ли в этом зерно истины? Вряд ли. Бедняжка еле дышит. Вот уже сколько анимамов из-за жара даже самостоятельно не может сходить справить нужду. Если бы не помощь Немерия, то она бы давно погибла.
«Старик сошел с ума. И точка. Ему уже везде мерещатся враги. А Авла Она всего лишь слабая несчастная дуреха, которая оказалась, к сожалению, не в том месте».
Тиберий вспомнил, как его рабыня, такая же хрупкая как Авла, высыпала прах Юлии и спрятала в шкатулке длинношеею фигурку единого бога. Кулаки сами собой сжались, пальцы до боли впились в кожу.
Отправив лекаря в палатку Актеоуна, Тиберий пошел к себе. Ветер стих, из рваных краев тяжелых серых облаков выглянула луна. Лицо на морозе потихоньку теряло чувствительность. Прокуратор остановился, чтобы полюбоваться яркими красно-синими звездами. Ему было необходимо хотя бы несколько мгновений побыть наедине. Его так и тянуло посмотреть на павшего дагула, но он усилием воли не давал себе этого сделать. Не пристало таращиться на бога, как на актера.
«Я все еще жив. Я добрался до дагула! Смог, преодолел! И завтра ничто меня не остановит. Пусть болезнь усилится, пусть руки поразит белая смертьнаплевать. Я выполню приказ Владыки».
Полегчало.
Отражавшийся от снега лунный свет болезненно бил по глазам. К тому же Тиберий с удивлением осознал, что все это время шепот в голове никуда не исчез. Он просто перестал обращать на него внимание. Чувствуя, что если будет и дальше стоять и пялиться в небо, рухнет в сугробы, он юркнул в свой переносной домик.