Саша Мракисян воспользовался слабым словарным запасом пресвитера Кальки и сделал ошеломляющую карьеру чревовещателя. Позже, не без участия Мракисяна, брат Калька был уличен в растлении малолетних хористок и пожизненно лишен привилегии управления автотранспортом на территории США и Канады.
Меня и мою будущая жену интриги бумажных тигров интересовали мало. Мы уже миновали стадию длинных телефонных разговоров, которые заканчиваются игрой: «Ну, ты первый вешай трубку! А у нас говорят не «вешай», а «клади»! Ну тогда клади ты первый!»
В тот счастливый период я по ночам драил магазины сети органических продуктов «Воркующий Чикен». Обычно к пяти утра чикен блестел, пользуясь терминологией пана Шебастьяна, «як у котка яи» и я мчал к невесте. Жили Баблояны на первом этаже дешевого апартмент комплекса, и вскоре я уже тихонько стучал в окно спаленки, где спали Кирка и моя будущая жена.
Она просыпалась сразу, позволяла быстро чмокнуть ее в щеку и сбегав к холодильнику протягивала мне припасенные бутерброды. Эта забота и бутерброды после ночи на воркующем чикене имели для меня гораздо большее значение, чем какие-либо документы или грин карты.
Возвращаясь сейчас мыслями в то время, на фоне последних событий с кольцами, букетами, лесбиянками и ментами, я уже начинаю сомневаться:
«А делали ли она это от души и по любви? Или может мама-Баблоян научила ее, что путь к сердцу мужчины лежит через примитивные изгибы пищеварительного тракта?»
C утра на Пасху снова посадили Стю. Того, что я думал будто я великий русский хакер и оставил мне в наследство мешок жратвы. Стю вошел в барак как ни в чем не бывало. Будто выходил на утреннюю пробежку. Он сразу спросил не осталось ли жратвы и я заржал, как не ржал давно, хотя вроде некрасиво радоваться что человека посадили.
Стю взяли грязноперенесли дату собеседования с офицером надзора на три дня раньше. Стю как раз пальнул косячка, плеснул в граненку ирландского вискаря и собирался играть в иксбокс. У них ферма в Колорадорастят траву, жмут с нее масло и везут сюдав американскую версию Северной Кореи. Федеральный кретинизм, когда в одной области трава легализована, а в другой нет.
У меня был план пойти во все церквиблаго по очереди дергают. Попал к баптистам, потом к католикам, а вот к испанцам прорваться не удалось. Негр СиОуандроид, который обычно конвоирует в испанскую церковь сразу выделил меня в толпе латиносов, хотя внешность у меня как у самого что ни на есть Рика Мораниса, и спросил по испански «как дела» - видимо это все что он знал. А я взял и лоханул или просто врать на Пасху не было сил. Ведь мог сказать «буэно или транкило». Стал объяснять, что Пасха и чтобы в церквях на всех языках будут говорить одно и тоже. Забыл, что с ментами нельзя быть честным. Никогда. Гилберт-эвакуатор за меня впрягся, но негрило упивался властьювтолкнул меня обратно в барак и демонстративно запер дверь.
Я записал его фамилию с биркидумал жалобу настрочу шерифу Пинкоксув церковь не пустили на пасху. Беспредел полицейский. Взял Правила Жизни в Графстве Оранжподвести матчасть под челобитной, а там гля: и вправду- чтоб именно в испанскую церковь попасть, надо заявление сперва капеллану настрочить и ждать визу. Ну им Бог и выдаст всем визы, только пусть время придет.
Выкинул Правила жизни, взял Библиюдумаю хоть на пасху почитаю. Открыл наугад и как назло вышло от Луки 22: 47 - «Он говорит стражникам: Кого я поцелую, Тот и есть». Вспомнил как жена заводит домой ментов с волынами, а в ночь перед этим была буря и сломала ветку у старого дерева, дерева которое давало нам тень двенадцать лет подряд.
В обед дали чикен пэтикотлеты из цыпленка. Цыплят собирают в герметично закрытом помещении и взрывают там мать всех бомб. Получившуюся смесь мяса, костей и перьев, обильно посыпают химикатами из Китая и скатывают в котлетку небольшим бульдозером. Приятного аппетита.
Роджер проглотил свою порцию и снова встал в очередь. Там всегда пара лишних подносовдля уборщиков и для Неффа. Роджер оказался в очереди перед Марти и увел его подносбонус за уборку душевых.
Все произошло быстро, мгновенно просто. Вот Роджер забрал третий уже для себя поднос по счету. Вот Марти понимает, что добавки не видать. Он разворачивает Роджера за пухлое плечо и проводит серию прямых в голову. Роджер не теряетсяуличная закалкаподнос с чикенами летит на пол, а Роджер, уловив концовку серии Марти, бросается в контр-атаку. Нефф давит кнопку тревоги и бросается разнимать, повторяя любимую мантру: «один подносв одни руки, математики херовы».
Сегодня в церкви один из тех кто любит быть в центре внимания на собраниях человеков, свидетельствовал как отказался от подносов с обедом и ужином в имя Иисуса. Пост у него такой. Я тоже дал зарок отдать свой ланч Роджеру, но сейчас сижу и жру, а Роджер бьется с Марти, за то что едва ли даже можно назвать чикеном.
В Кэндиленд врываются люди в черноммен ин блэктеррористы режимно-оперативного отдела. Бандиты и гангстеры бросаются врассыпную по шконарям, побросав чикенатаков протокол. А мне плеватья очень злой человек пока не проснусь и не выпью кофе. Я продолжаю сидеть и жрать чикена, как капитан Титаника. Что они мне сделают? В одиночку пересадят? Так я одиночество просто обожаю. У людей в черном на рожах маски поэтому они так вольно брызжут черемухой вокруг.
А дойдешь, от счастья не надышишься,
От объятий жарких, от любви,
Пусть тогда черемуха колышется
И поют всю ночку соловьи.
Даже видавший виды Нефф смахивает скупую мужскую слезу. Чикен встает у меня поперек горла. Я бы очень хотел чтобы всем глашатаям американской свободы брызнули в ебло вольной американской черемухой во время пасхального обеда.
Преступники со шконарей кричат мне:«Рик, Рик, дебил, беги на свой шконарь, тебя же сейчас тебя тоже подберут!»
Мне вспомнился Бурятнастоящий блатной, белая костьон заезжал к нам в колонию и устроил бунт. Бурят передвигался на инвалидной коляске. Ему сломали хребет в двух местах, когда он в замминистра МВД Узбекистана швырнул на «беседе» гамбсовским полукреслом. Бурята всегда окружали страждущие -и он им что-то раздавал, и наставлял, как Иисус. Тек кто его не знал, думали он ебнутый. А он тогда уже был без пяти минут Вор в законе.
У меня кишка тонка была в молодости, чтобы понимать таких как Бурят. А сейчас я сам готовлюсь метнуть чем-то в голову судье. Я встал из-за стола, смахнув по-ходу недоеденного чикена и нервным фальцетом свойственным гулаговским сидельцам типа Промакашки заорал, обращаясь и к ментам и к зыкам:
«Да вы же все тут овцы драннныйя! Вояки блять! Да будет ежели война мы же вас самих как этих чикенов порвем! С Кореей Северной для начала разберитесь, абрамсы херовы!» Нефф и главарь банды Мен ин блэков переглянулись и кивнули типа: «да, этого визгливого тоже винтим»
Марти вызвал огонь на себя. Пока я был в центре внимания, он не смотря на наручники и команду «лежать», подобрался к Роджеру и с кличем: «а так мы йобашили на авианесущем крейсере Честер Нимиц» воспользовавшись преимуществом низкого роста, вдарил проглота лбом в основание челюсти и отправил в классический нокаут. Ментам снова стало не до меня, мен ин блеки подхватили на плечи отъехавшего Роджера и орущего: «Паразиты и членососы» Марти, выстроились в боевую свинью и помчали с добычей к лифту, со скоростью мусульманской похоронной процессии.
Я медленно пошел к шконарю твердо зная, что сейчас важно всем жестко смотреть в глаза, как волку в лесу, чтобы зналия готов пойти до конца, если чо. В американской тюрьме, где вы не защищены идеологией воровских понятий, время от времени хорошо устраивать такие перфомансы. Пусть помнят, что Рик Моранис бабахнутый на всю голову отморозок и ну его нахер. Не стоит связываться.
Шептун Уисперз принял эстафету убирать в душевых, а я опять остался совсем один, как после освобождения Дурашки.
Негритянская тюрьма, как черная зимняя вода поглотила ирландца Марти.
24
Хотя дядя Саша Мракисян чревовещал в церкви преподобного брата Кальки, слух о скором «заручении» в конкурирующей церкви брата Стефана добрался и до этого воина Христова. На заре моей карьеры в церкви святого Стефана, я посещал дом Мракисянов каждый день. Дядя Саша помогал укрепится в обретенной вере, а тетя Вера кормила домашним харчо. Их аппетитная старшая дочь, похожа положила на меня пару васильковых, по-армянски естественно оттененных глаз. Как и большинство церковных неофитов, я впервые почувствовав восторг и экстаз от веры и молитвенной практики, автоматически считал всех остальных «членов» церкви истинно святыми (не то что я).