Машина покрутилась по городу и мы подъехали к серому высокому забору, по верху которого змеилась колючая проволока. Слева от коричнево-грязных ворот вылезало небольшое кирпичное строение КПП. Из-за забора выглядывало побеленное четырехэтажное здание с гостеприимными решетками на окнах. Два человека с автоматами курили у железных ворот. Водитель остановился, извлек из бардачка сверток и вышел из машины. Вскоре он скрылся за железной дверью пропускного пункта.
Саныч, когда пойдем оформлять клиента?
Прапорщик, сиди на месте, там всё договорено.
Вскоре вернулся водитель. Без свертка в руках. Как-то обычно, обыденно, словно не в первый раз. И почему я не удивился? Сходил, отдал, вернулсябудто за хлебушком до магазина сносился.
Все нормально, можете заводить.
Пошли, скомандовал Голубев, и дернул меня за руку.
Осенний вечер разлил по небу черноватую синеву. Территория вокруг освещалась мощными фонарями, наверно, так светло не бывает и днем. Курящие охранники посмотрели на нас безразличными взглядами, коротко кивнули Голубеву. Вряд ли он здесь был редким гостем.
Подожди в машине, дальше я сам! скомандовал следователь сержанту и кивнул одному из охранников.
Тот внимательно осмотрел меня и открыл скрипучую железную дверь. За ней оказалась ещё одна, решетчатая. Писк электронного замка и мы внутри.
Серые стены, широкие щиты с инструкциями и приказами, затертая плитка на полу. Слева комната за толстым стеклом, где маячило одутловатое лицо дежурного.
Привет, Серега, мы к Васильичу.
С этим? дежурный лениво кивнул на меня.
Я же сказалмы. Хотя, пускай он тут у тебя постоит немного.
Я молчал. Дежурный нажал на кнопку, и ещё одна решетчатая дверь открылась, поглотив следователя.
За что тебя? дежурный явно скучал и соскучился по общению.
А это так важно?
Жестоко ломило тело, кровь из рассеченной брови свернулась коркой и мешала моргать. Заведенные за спину руки немели от наручников. Впереди маячит мрачная неизвестность, виденная ранее лишь через призму кинофильмов, да услышанная из рассказов отсидевших знакомых. Не возникло никакого желания общаться.
Ну не хочешьне говори, но редко кто из привезенных Голубевым в нормальное место попадал. А уж на волю и вовсе никто не возвращался, дежурный явно обиделся на меня.
Недавно в Шуе вдвоем схлестнулись с местной гопотой. Четверых из них кто-то положил, а я в отключке валялся. Вот и приняли, а я ни сном, ни духом. Да и друга тоже взяли, хотя врачи хором заявляют, что это напали собаки, я посмотрел на полноватого парня за стеклом.
Я-то успел понять, что это за собаки, оставалось узнатьпочему уничтожалась вся наша «компания»? За что умерли те ребята из банды Жилы? Жив ли ещё Евгений? Но у кого спросить? Иваныч знает наверняка, но где он сейчас?
Ну да, слышал-слышал, знатный махач сотворили, а теперь невинного из себя строишь. Не боись, у нас тут много невиновных сидит, хохотнул дежурный. Но редко кто из пассажиров соскакивает с поезда.
Понятно.
Не бзди, может и образуется.
Как долго у вас тут держат?
Кого как. Бывает, что выпускают через неделю. Случается, что суд выносит приговор, а бродяга отсидел у нас даже больше положенного срока.
Неприятно оказаться в подобной ситуации. Сидишь и ждешь. Наблюдаешь, как день за днем проходит жизнь, а какие-то бюрократы думают, что с тобой делать. И ведь им абсолютно безразлично, что за человек скрывается под картонным листом с надписью «Дело ».
Вдалеке послышались шаги, и дежурный тут же замолчал.
Открывай, Серега! Начальник пришел! за решетчатой дверью показалось красное лицо пожилого человека.
Писк замка и в небольшое помещение вплыл «начальник»: хорошо за сорок, раздался на сидячей работе, круглая голова и рыбьи глаза навыкате. Невысокий и пухленький, довольно медлителен в движениях и заторможен в речи. За ним вошел следователь. Две противоположности одной системы, по фигурам схожи как Дон Кихот и Санчо Панса.
Васильич, вот этот ухарь и натворил кучу проблем.
Да-а, глядя на тебя можно сказать, что и доставили его с великим трудом, «начальник» взглянул во все ещё бледное лицо следователя.
Действительно, сержанту хорошо переделали шокер, судороги до сих пор навещали суховатое тело следователя.
Мутит с утра, скорее всего отравился чем-то, невозмутимо ответил Голубев.
А с глазом что? Соринка бревнышком залетела? кривая ухмылка коснулась потрескавшихся губ.
Ага, расчесал ногтями на ноге. Хочешь, и тебе почешу? и вспыхнувший следователь тут же одернул себя, Шучу-шучу, воспаление какое-то.
Ладно, поправляйся тогда. Пассажира я определю куда нужно, но ты не затягивай с делом, а то у нас проверка скоро намечается, Васильевич пожал руку Голубеву и кивнул дежурному. Документы забери, а то завалятся куда ещё. А завтра с утреца отдашь мне.
Его бы на пару дней под крепкий схрон, чтобы и воздух только после шмона через щелочку проходил! попросил-приказал следователь.
Начальник согласно кивнул. Следователь ожег меня взглядом, не сулившим ничего хорошего, недобро усмехнулся, и дверь выпустила его сухощавую фигуру.
Ну что, пассажир, пошли знакомиться! Михеев! «начальник» гаркнул назад, и откуда вынырнул двухметровый амбал. Давай этого красавца ко мне в кабинет, а я пока выйду на пару минут. Серега! Не спи!
Не сплю, Сергей Васильевич! Бдю! дежурный вытянулся в струнку, если такое возможно сидя на стуле и снова нажал на кнопку открытия двери.
Начальник вышел вслед за Голубевым.
Вперед! рявкнул Михеев, и железная хватка стиснула локоть.
Да-а, здравствуй мир незнакомый и пугающий.
Мы вышли с другой стороны КПП под музыкальное сопровождение электронного замка и очутились на улице. Слева и справа до серого здания протянулся проволочный коридор, с острыми шипами наверху. По этому проспекту я и прошел, напутствуемый окриками немногословного надзирателя. Судя по звездочкамон дослужился до лейтенанта, а судя по лицуможно сказать, что сотрудники зоопарка явно утаили побег одной из горилл.
Лицо, не обезображенное интеллектом, с надбровными дугами, нависающими утесами над запавшими глазками, прямо таки лучилось добротой и пониманием. Однако доброе излучение проступало, когда надзиратель спал, сейчас же лицо казалось застывшей маской маньяка из фильма ужасов. Узкие губы и выделяющиеся скулы добавляли необходимые штрихи к общему портрету.
Иди, не оглядывайся! всего три подобных команды я и услышал за наш недолгий путь.
Очень содержательная беседа, зато нашлось время подумать и взвесить сложившуюся ситуацию. Проанализировал, поразмыслил и понял, что все хреново, но ещё живой, и это не может не радовать. Как в анекдоте про падающего с сотого этажа человека, что пролетал мимо пятидесятого и подумал: «Пока всё идет хорошо».
Войдя в здание, мы подождали, пока откроет решетку очередной дежурный, и прошли в левую дверь. За ней горделиво уходила вверх серенькая лестница, ступени проводили скрипом песка на второй этаж.
Стой! мы остановились перед коричневой дверью с золотистой табличкой «Бологов Сергей Васильевич. Директор следственного изолятора». Лицом к стене!
Я послушно повернулся и приготовился ждать. Михеев в беседу не вступал, мне тоже не особенно хотелось с ним разговаривать. Около десяти минут я обозревал поверхность стены, изучил трещинки и выемки, когда появился начальник. Он шел, о чем-то задумавшись, а увидев нас, даже оторопел на миг:
Вы чего здесь? Ах да, совсем этот следак мне голову забил. Михеев, не нужно его ко мне. Пусти по процедуре и в 47-ю. Ох, и устал я с вами. Все, до завтра.
Директор щелкнул ключом в скважине и скрылся за дверью с табличкой.
Вперед! красноречивый и обаятельный Михеев провел на выход.
Дальше мы спустились на первый этаж, и началось «пускание по процедуре».
Однотонные коридоры ловили каждый шаг, за железными дверями слышались шорохи и обрывки слов. Решетчатые преграждения со скучающими надзирателями за ними. Мы подходили, нам открывали. Все молча, лишь подавались команды при приближении к дверям.
«Стой, лицом к стене, вперед!»похоже, что на этом лексикон Михеева заканчивался.