Голубев прекрасно знает: эти убийства не моих рук дело, но, чтобы убрать с дороги соперника, постарался свалить всё на меня. А я ещё сам к ним собирался! Правильно Вячеслав сказалдурак и есть.
Когда же закончится? Непонятные смерти, непонятные люди, непонятные оборотни, непонятный следователь и причем же тут я?
Широкая ладонь сержанта держала за шею. Он придерживал меня, когда от следователя прилетело два удара в грудь, потом тоже присоединился к веселью. Задние тонированные стекла закрывали нас от глаз прохожих, поэтому удары сыпались без оглядки на посторонних.
Я закрывал голову и грудь, но милиционеры попадали по спине, ногам. Хорошо ещё, что из-за тесноты милиционеры не могли хорошенько размахнуться. В лобовом стекле мелькали проплывающие дома, деревья, люди. Выскочил бы наружу, но с двух сторон ощетинились вихри из кулаков и локтей.
Не дать им понять, что мне страшно. Держаться, не показывать. Им не сломать меня.
По носу. Блин!!! Как же больно.
Очередной удар, попавший в челюсть, оборвал струны нервов. Меня захлестнула волна бешенства, кровь ударила в лицо, запылали щеки. Я распрямился и открыто взглянул в лицо Голубева.
В здоровом глазу заискрился интерес. Жесткие холки врезались в мою челюсть, хлестнули по носу, сорвали кожу со скул, но я не чувствовал боли, лишь ярость взрывала мозг изнутри. Ноздри бешено раздувались и у него и у меня. Руки сами собой начали блокировать удары. У него кроме интереса показалось ещё и изумление. Сержант рылся в кармане куртки.
О-о-о, терпила ещё и рыпается! Дайте-ка, я ему тоже навезу! повернулся милиционер спереди.
Не лезь! прохрипел Голубев.
Сжатые кулаки затрещали от сдерживаемого чувства. Тело напряглось, превратилось в сплошной комок мышц. Удары не чувствовались. Мутная красная пелена. Звук урчащего мотора, глухие хлопки по телу, отдаленный разговор милиционероввсе слилось в одну сплошную волну шума, который удалялся и в то же время присутствовал рядом.
Внутри горел ярким пламенем клубок огня. Капли раскаленной лавы распространились по всему телу. Что-то рвалось наружу, ломая тонкие преграды сознания. Что-то незнакомое, гневное и разрушительное. Руки наполнились силой, ноги превратились в стальные столбы, позвоночник согнулся дугой.
Ненавижу! Убить! Уничтожить!
На миг я ясно увидел себя внутри машины, милиционеров по краям и впереди. Люди застыли, как будто кто-то нажал на видеопроигрывателе кнопку «пауза». Я словно выпорхнул из своего тела и завис в салоне. Дым неторопливо вытекал изо рта водителя, закрывался в моргании глаз милиционера рядом, летел к моему лицу кулак следователя. И змеилась молния шокера в руке сержанта. Так вот что он искал в кармане. А мое тело как раз повернулось к Голубеву, руки закрывали голову.
Неудержимая сила повлекла обратно. Снова ощущение тела. Я извернулся, как мог, вжался в пыльное сидение, и мимо моего носа пролетела рука с зажатой молнией. Как по расписанию электрический разряд встретился с кулаком Голубева. Короткая вспышка, запах горелой плоти и резкое биение рядом. Следователь выпрямился на сидении, ударился головой о потолок салона и всей массой завалился на меня. Голубева колотило от бешеных судорог. Неожиданно накатившее исступление спало, заныли ушибленные ребра.
Стой! Тормози, Илюха! тут же заорал проштрафившийся мент.
Тот тут же ударил по тормозам, всех бросило вперед и расслабленное тело свалилось с меня. Я уперся руками в спинки сиденийне сумел отказать себе в удовольствии подставить локоть под нос падающему следователю. Впереди раздался матмилиционер приложился лбом о торпеду.
Что у вас там? обернулся водитель, пока милиционер рядом потирал лоб.
Херня получилась. Хорош рыло тереть, помоги Саныча вынести! скомандовал сержант, виновато осматривая расслабленное тело следователя.
Ему терпила так зарядил? Хана тебе, пацанчик! рявкнул прапорщик и выскочил наружу.
Остынь, ему и так досталось. Не болтай, берись за плечи! «шокерист» распахнул дверь, из которой повалился следователь с окровавленным лицом.
Суховатое тело следователя вынесли наружу. Я помог из состраданиявсе-таки не слабо получить разряд, особенно когда не ожидаешь.
Следователя положили на тент, который вытащил и раскинул на траве водитель. Голубев слабо подергивался. Сержант отирал бледное лицо мокрым платком, слушал пульс на руке. Водила с другим милиционером курили в стороне.
Я смог оглядеться. Ого! Оказывается, мы выехали за город и встали за Китово. Вечер опустился на землю, покрыл деревья и кусты оранжевым светом.
По сторонам дороги высился лес, весь в теплых красках, манящий и родной. Зеленые ели переплетались с багряно-золотыми березами и желтыми кустами. Под лучами вечернего солнца деревья словно выступали на модном показе.
А внутри леса темнела свобода. Воздух влажно пах грибами и мхом. Лес манил и завораживал, из глубины шел необъяснимый зов. Перед глазами пролетел образ мохнатой лапы, сдирающей дерн с земли. Опять возникло ощущение взгляда, как из тонированных стекол черного джипа. Но на сей раз не злобный и ненавидящий, а наоборот, манящий и завлекающий, будто зовущий к ужину крик мамы.
Эй, ты куда направился? А ну залезь в машину! прапорщик щелчком откинул в сторону окурок.
Бычок пролетел по широкой дуге и упал в придорожную канаву, коротко пшикнув напоследок. Я не заметил, как отошел к другому краю дороги. Хрипло прокаркал в стороне угольно-черный ворон. Его блестящие глазки оглядывали группу людей, костистые ноги нервно переступали по рыхлой земле.
Надень на пацана браслеты, пусть в машине покукует. О, смотри, и Саныч очухивается. Крепкий он все же мужик, после такого разряда уже приходит в норму, сержант ещё раз намочил платок из пластиковой бутылки и отер лицо следователя.
Я после шокера раньше врубаюсь, так что не такой уж он и крепкий, заметил прапорщик и вытащил из-за пояса наручники.
Холодные тонкие браслеты туго стянули запястья. Мелькнула шальная мысльсмогут ли милиционеры надеть эти игрушки на ручищи Вячеслава?
Ага, может от обычных шокеров и врубаешься, но у меня тесть инженер-электронщик. Вот он и прибавил моей игрушке немного мощности. С червонца килоджоулей поднял до сороковникана полчаса гарантировано расслабление и пускание слюней. Толковый он мужик, если бы не бухал ещё, сплюнул сержант.
Голубев открыл здоровый глаз и ошалело оглянулся по сторонам. Милиционер затолкал меня в 'Уазик' и хлопнул дверью. Водитель тоже залез со своей стороны, устало уставился на меня в зеркало заднего вида.
Куда же ты полез, молодой? По-хорошему же предупреждали. Девок тебе мало что ли? сочувственно проговорил он, поглядывая на обочину, где поднимали следователя.
Так получилось. Куда мы теперь? спросил я, разбитые губы не очень располагали к беседе.
В СИЗО, куда же ещё. Посидишь там, пока все не прояснится, или пока последний гопник не выйдет из комы, произнес водитель и вытащил из пачки сигарету. Не куришь?
Я отрицательно помотал головой, посмотрел на следователя. Тот сидел на грязном тенте и материл неосторожного сержанта за «сюрприз».
Почему последний? Их же трое в реанимации, поинтересовался я пониженным тоном, чтобы не услышали на улице.
Кто-то отключил им аппарат искусственного дыхания. Списали на неаккуратность персонала, кажется, даже кого-то уволили. А этого смогли откачать, но сейчас находится в коме. Наши ребята дежурят у палаты, как возле мавзолея на Красной площади.
Ничего себе. Ну и дела.
Ладно, тихо тебевон Саныча ведут.
Распахнулась дверца и, на сидение рядом аккуратно посадили бледного следователя. Тот посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я тоже не пытался завязать разговор.
Ещё двое умерли, осталась последняя надежда на выжившего отморозка. Евгений не мог на меня всё повеситьне верю, это всё вранье следователя.
Глава 11
Полчаса монотонной езды и мы приехали в Иваново. Никогда не любил областной центрхмурый он какой-то, тревожный, хотя ему и присвоено красивое звание «города невест».
Непонятное волнение возникало постоянно, даже когда большой компанией гуляли по серым улицам. Вроде бы и веселились и смеялись, но гнетущее чувство тревоги не оставляло во время прогулки ни на миг. Какая-то опасность таилась в большом городе, заставляла беспокойно оглядываться назад, противно чесались лопатки, словно предчувствовали удар в спину.