Он продолжал. То есть, мы продолжали, увлекаемые его голосом:
Не только касания, но и мечты, и мысли становятся у вас чем-то единым. Желания слились, фантазии свились в клубок страсти
Воздух сгустился до такой степени, что стало невозможно дышать. Мысли исчезли, сознание померкло. Жили лишь ощущения.
Кресло освобожденно вздохнуло, шаги приблизились. Возвышаясь над нами, сидевшими на коленях, хозяин положения наблюдал сверху в расплывчатом свете свечей за играми рук, тел и мыслей. Мы были его игрушками.
Самое обидное, что мы хотели ими быть.
Ты же знаешь, большое видно издалека. Голос Владлена Олеговича, минуту назад проникновенно-глухой и осипший, вновь обрел грозовую звонкость. Всю красоту и эмоциональность сегодняшнего вечера ты оценишь потомзавтра, через год, через десятилетие, а может и в конце нашей с тобой долгой счастливой жизни. Он будет напоминать о ярком славном прошлом, о нас в немневыносимо любящих, беззаветно любимых. Поэтому я промолчу о главном. Пусть все течет своим чередом. Продолжайте!
И мы танцевали на краю пространства и времени.
Но
Словно не ко мне, а к нему, супругу-чудотворцу, тянутся женские руки. До него дотрагиваются пальцы. Нелогично. Необъяснимо. Но, увы, непоправимо реально. Здесь. Сейчас. Именно со мной.
Колющий укол в сердце. Жжение в груди. Я встряхнул головой.
Это правильно. Это очень правильно.
На этот раз пауза вышла долгой.
Стоп! взорвалось над вашими головами.
Мы вздрогнули, тела отпрянули.
Владлен Олегович снял повязку с моих глаз и безапелляционно указал на кресло. Пока я поднимался и отходил, он неслышно обошел Нину сзади.
Кресло недовольно крякнуло, и теперь уже я наблюдал за ними. Нина не знала, что мы поменялись, это придавало остроты пикантному положению, устроенному для нее мужем. Пальцы еще помнили мое тело. Краткий вскрик раненой чайкии она унеслась в ощущения.
На моих глазах чужой мужчина брал свою женщину, как брал бы я, испытывая то, чего еще никогда не испытывал. Он был Кинг-Конгом, он был отбойным молотом, он был Адамом, менявшим унылый рай-сад на нечто несоизмеримо большее, не зря ведь его создавал по своему образу и подобию тот, кто лучше всех разбирается в этой жизни.
Нина корчилась в судорогах, заполненная своим-чужим мужчиной, ее рот кричал немым криком, она хотела мужа, она звала егобеззвучно, умоляюще, настойчиво, неистово, яростно, мучаясь одновременно от счастья и неудовлетворенности. Она хотела мужа, хотела и ему подарить то бездонное ощущение восторга, что разрывало ее на части. А он и так получал его, причем получал в тройном размеренаходясь в ней, видя ее желание дарить и видя ее наслаждение от подаренного им. Раз за разом нанизывая жемчуг на ожерелье, он взбирался к вершине чувственного Эвереста, и жена была рядом, на этой же вершине, покорившая ее своим путем, но с его помощью. Они целовались на крыше мира, стоя над облаками в божественном сиянии чистого света и вместе радовались жизни.
А здесь, внизу, тела продолжали безумствовать. Он взмок до корней волос. Водопад со лба и груди фугасными бомбами рушился на шелк женской поясницы, сливался в ручеек и отправлялся трогательной струйкой в путешествие по ложбинке вниз. Тут Нина взвыла, взмыла, рванула, ее скрючило, перекрутило в другую сторону, бросило грудью о ковер и распылило по всем частям мироздания, умершего одновременно с ее сознанием, в котором будто бы свет выключили. А потом снова включили. И мир родился вновь.
Она возродилась девственно-новой, сияющей в алых всполохах свеч Венерой из волн и пушистой пены, чистым листом, на котором можно было написать или нарисовать что угоднои она безропотно приняла бы это.
Кажется, в этот момент я понял, что имел в виду Владлен Олегович, когда объяснял о телахпродолжениях дарящей души. Вот ученые говорят: фрикции. Я говорю: блаженство. Они настаивают: коитус. Я отвечаю: Любовь. Не может сухой лексикон ученых выразить обычное (казалось бы) соединение двух тел и сердец, соединение двух душ, что до краев наполнены любовью друг к другу. И тогда даже телане главное. Наверное. Вопрос спорный, хоть и подкреплен конкретным, но пока единственным примером. А вообще, каждому свое, лишь бы понимали друг друга. Ау, где ты, та, что поймет меня лучше всех?
Глава 10
Потом мы пили чай. Все вместе. Я, в брюках и рубашке и даже застегнутый на все пуговички, рядомодетый в домашнее хозяин квартиры, который устроил невообразимое действо, и цветущая Нина. Только теперь, при свете и без повязки, я смог более тщательно разглядеть ее.
Красивая. Ухоженная. Младше супруга, то есть того возраста, который у следящих за собой женщин определить невозможно. Да и не нужно, если быть честным. Ростоммаленькая, волосы светлые, убраны сзади в хвостик. Снова в халате. На лице конфузливая улыбка, в глазах счастье.
Когда муж поднял ее с мохнатого шерстяного ковра и снял, наконец, повязку, их поцелуй длился вечность. Потом еще одну вечность. Нина не могла остановиться. Она дарила свои сладкие губы, свою нежность, свои безумно-счастливые глаза как единственно возможный ответный подарок, который могла сделать сразу. Теперь она порхала по кухне, с нескрываемым смущенным удовольствием тоже рассматривая меня. Кажется, не разочаровалась. Это грело и весьма.
Чай был налит, мы дружно расселись на кухонном уголке: я на узкой стороне, они вдвоем на широкой.
Это Олег, представил меня, наконец, Владлен Олегович.
Невысказанный вопрос продолжал висеть в глазах супруги. Шею мужа словно стягивала удавка любопытства, с каждым мигом все сильнее. Он рассмеялся.
За ним гнались бандиты, я спрятал. Вслед за этим Владлен Олегович обратился ко мне: Не жалеешь, что попал к нам?
Нина вспыхнула, как новогодняя елка, скулы напряглись. Я резко опустил взор.
Нет.
Вот и славно. Владлен Олегович отхлебнул из чашки.
Некоторое время никто ничего не говорил. Нина постреливала из-под опущенных век то на мужа, который деловито уминал печенье, то на меня, не знавшего, куда девать руки. А я, изнутри сгрызаемый невообразимостью наставшей домашней идиллии, наконец, решился:
Можно вопрос?
Можно. Но на ответ особо не рассчитывай.
Почему? Произошедшее по-прежнему не укладывалось в голове. Не почему на ответ не рассчитывать, а вообще: почему?
Владлен Олегович пожал плечами:
Хотел сделать супруге приятное.
Просто сделать приятное? изумленно повторил я.
И ей, и себе. Я наслаждаюсь наслаждением моей девочки, это увеличивает мои ощущения вдвойне.
Приходилось слышать, что истинная любовькогда немолодой мужчина называет взрослую состоявшуюся женщину «моя маленькая девочка» и при этом не обманывает, то есть действительно видит ее такой. Владлен с Нинойнаглядный пример этому утверждению.
Значит, вы очень любите друг друга, констатировал я очевидное.
Любят-то любят, но какой-то странною любовью.
Две головы склонились друг к дружке, две пары губ нежно соприкоснулись.
Пойду-ка, мусор выброшу. Владлен Олегович начал подниматься, но, проследив скрытную молнию в мою сторону, блеснувшую из-под ресниц супруги, вдруг передумал. Нет, давай ты, Нина. Посмотри там, что и где, а я из окна продублирую.
Нина отправилась переодеваться. Возможно, всего лишь обулась и накинула пальтохлопок двери раздался нелогично быстро.
Владлен Олегович отошел к окну и, едва мы остались наедине, тихо сказал:
Вижу, не понимаешь моих мотивов. Я любовался Ниной, которая делала то, что немыслимо в любой другой семьев семье, запертой на ключ печати в паспорте. В тех семьях после торжественной церемонии начинаются ритуальные шаманские танцы вокруг костра сжигания свободы. С милостивого разрешения государства типичные новоБРАЧНЫЕ свою любовь холят и лелеют в специальном ящичке, который выдвигается с каждым разом все реже и реже, и куда ни под каким предлогом не допускаются чужие. Даже взгляды. Даже мысли. Потому что секретный ящичек от неправильных мыслей ржавеет и, в конце концов, ломается. Со временем, когда ящик уже на грани или так рассохся и разболтался, что содержимое течет через щели по всем соседским этажам, люди вдруг понимают, что перегородки, которые их так долго сдерживалимиф! Ненужный, хрупкий, ломкий, противный Тогда тако-ое начинается Потому вопрос: зачем люди прячут то, чем могут гордиться, и почему чем крепче заколочен ящиктем больше шансов, что кто-то из хозяев вызовет МЧС и с посторонней помощью разнесет его вдребезги? Владлен Олегович остановился, внимательно глянувслежу ли я за ходом мысли. Ведь умелые спасатели всегда наготове. Невидимые, но оттого не менее реальные, они только и ждут подобного звоночка. И знают профессионально, как открываются ларчики.