Три полаэто хорошо. Но, как сказал однажды Фадан, чем больше полов, тем больше запретов. Двуполые люди, например, в его глазах были бы верхом распущенности, если бы он знал об их существовании.
Ванри выглядел сейчас примерно так же, как будут выглядеть греваны завтра, после отходной. Вид он имел помятый, вчерашний парадный костюм, взятый напрокатсветлая рубашка с поясом, зауженные брюки и длинный бирюзово-золотистый кардигансловно кто-то жевал, причем весьма долго. На лице у Ванри застыло выражение, которое Шини сейчас охарактеризовал как «сначала я описался, а потом уронил себе на ногу что-то тяжелое».
Чего тебе надо, Ванри? безнадежно поинтересовался Шини.
Фадан сказал, что если вы не ответите, он меня убьет, пробормотал Ванри.
Тебя? опешил Шини.
Ну да, меня, потому что на всем факультете только я забыл выключить связь, объяснил Ванри. Вы в какую ночь ушли?
В шестую, Шини потер виски. А ты?
А я вообще не уходил, Ванри зевнул. Шини, я тебя прошу, включи связь, он очень ругается. Ну очень. Ну, пожалуйста.
Ванри был старостой их потока и редкостным занудой. Впрочем, сейчас это уже не имело значения, потому что никакого потока, слава Триединому, больше не было.
Ох Ладно.
Ванри кивнул с явным облегчением и поплелся обратно в коридорто ли еще кого-то будить, то ли досыпать.
Аквист, вставай! приказал Шини, стаскивая с друга одеяло и ловко уворачиваясь от пинка. Вставай, говорю! Нас Фадан ждёт.
Да ну, отозвался голос из-под остатков одеяла, которое Шини, разумеется, порвал. Еще подождет, не развалится. Он нам больше не начальник.
Он нам больше, чем начальник, парировал Шини. Вставай! Второй день уже, слышишь, как греваны орут?!
Аквист наконец выпутался из одеяла и сел на постели. Его черные волосы торчали во все стороны, а на лице появилось очень нехорошее выражениемол, Шини, друг, подойди-ка поближе, я очень хочу познакомить твой загривок с моей специальной подушкой, которую раздобыла где-то мама, и которая тяжелее обычной разика в четыре
Я хочу нормально жить, с ожесточением сказал Аквист. Я хочу спать в своей постели в комнате один!! Я хочу просыпаться не тогда, когда под окнами орут одни, а в комнатедругие!!! Я хочу, чтобы от меня отстали, наконец!!!!
Так, понял, Шини отступил еще на шаг, для надежности. Ты давай, убирай кровать, а я пока пойду, помою лицо, и всё такое
Ага, всё такое тоже помой, зло предложил Аквист. Иначе сейчас будет отповедь, ведь Фадан не любит, когда от кого-то чем-то пахнет. Особенно когда «что-то»это последствия вчерашних посиделок.
* * *
Фадан являл собой пример того, что феерический лентяй может в этой жизни чего-то добиться. И вполне хорошо существовать.
При одном условииу лентяя должны быть мозги и отсутствовать всяческие амбиции.
Жил Фадан, как и большинство несемейных мужчин, работавших в университете, на территории рядом с парком, застроенной однотипными маленькими домиками-коробками Его домик был у самого парка, но для Фадана это значения не имело, потому что в парк он ходить не собирался. С точно таким же успехом его домик мог находиться вообще где угодно, потому что из домика Фадан выходил либо на лекции, которые читал, либо, в исключительных случаях, за едойно такое случалось не чаще, чем раз в полгода, потому что еду Фадан предпочитал заказывать в общей столовой. Или студенты, знавшие, что такое на самом деле их преподаватель, могли что-то принести от щедрот.
Ни одна из лекций Фадана не начиналась раньше двенадцатого дняон любил посидеть, читая, до третьей, а то и до четвертой ночи, а потом со вкусом и обстоятельно выспатьсядо десятого утра, а то и до одиннадцатого, и расписание себе всегда составлял в соответствии с привычками.
Привлекательными для Фадана в этой жизни были три вещи: научная работа, которой он занимался, чтение и сон. Он даже поесть мог забыть, если его увлекало что-то, поэтому, собственно, и оставался худымеда из столовой к полноте не располагала, студенты подкармливали нечасто, а выходить Фадану было лень. Он был худой, как щепка, и длинный, как жердьвысоким его считали все, роста в нем было (в метрической системе, конечно) два метра двадцать сантиметров.
А еще Фадан лет пять назад выделил среди других студентов Шини и Аквиста. Которые год гадали, что значат все эти намеки, и лишь потом доперли, чего им, собственно, предлагают на самом деле.
Университетское начальство прозрачно намекало Фадану, что ему пора обзавестись полной семьей. Несемейныхне любили.
Фадан намекнул им, что они ему подходят.
Шини и Аквиста намек Фадана озадачил.
Они задумались.
Для таких гермо, как Аквист и Шини, такая партия, как Фадан, была бы весьма неплохойпреподаватель в высокой должности, престижный университет, карьера. В перспективенеплохие должности, не обязательно при университете, но и не в последнем месте, потому что есть хорошая протекция. Например, можно было бы пристроиться архивариусами, а это всегда верный хлеб.
Да и сам Фадан им нравился: он был незлобивым, любил пошутить, возраст подходящийпятнадцать лет разницы всего лишь, симпатичный
Останавливал от первого брака их всех лишь один момент.
Ни у кого из них не было денег.
Совсем.
Ни на что.
Несмотря на престижность университета, зарплаты в нем были небольшимикак и в любой государственной организации на Раворе-7. Семья, разумеется, предполагала собственный дом несколько больших размеров, чем был сейчас у Фадана, обеспечение на первых порах обоих гермо, а потомобеспечение жены или жен, и, разумеется, обеспечение детей, когда последние появятся.
И вот тут на сцену выступала лень Фадана, который при словах «вторая работа» впадал в ступор самым форменным образом.
Ломать привычный уклад жизни?!
Куда-то ходить?!
Ездить?!
Что-то менять?!
Кто угодно, но только не он.
Сейчас они втроем максимум, что делалииногда подрабатывали. Чаще всего им заказывали родословные: работа муторная, кропотливая, потому что пойди найди, кто, кому, когда, кем и в каком изломе приходился. Бесчисленные бабушки, дедушки, племянники, основные и дополнительные отцы, боковые ветви, разводы, переездывсё это нужно было для того, чтобы подтвердить генную линию и то, например, что данный индивид в десятом изломе имел отношение к давно уже не правящей, но еще существующей династии, и поэтому имеет права для вступления, например, в Дворянский сбор. Дворянский сборэто была тусовка напыщенных снобов с титулами, пыжащихся друг перед другом и при каждом удобном и неудобном случае показывающая свои родовые деревья. Собиралась эта тусовка двенадцать раз в год, в особняках, которые можно было взять в аренду (все такие постройки были, разумеется, государственными), и устраивала там котильоны, про которые потом писали в светской хронике, которую, кажется, никто не читал, кроме участников этих котильонов. Мало кому были интересны подобные сборища, на которые сходились идиоты в потрепанных прокатных костюмах «под старину».
И Фадан, и оба гермо считали, что это всё на самом деле бред и блажь, но за этот бред пусть немного, но платили, поэтому выбирать не приходилось.
Пойти-найтиэто всегда было задачей Аквиста и Шини. Фадан, обложившись справочниками и старинными книгами, отпечатанными на полупрозрачной серой бумаге, сидел дома, и говорил, куда надо пойти, чтобы найти. Оба гермо, легкие на подъем, ехали или шли, чтобы подтвердить то или иное предположение. Где они только не побывали за последние пять лет! Старинные поселения, монастыри, Церкви Триединого, в которых были рукописные «книги живущих», архивы, библиотеки Аквист всегда относился к работе более чем серьезно и дотошно, а Шини, который был обаятельным и смешливым, легко находил подход к суровым хранителям и архивариусам. Результаты почти всегда получались более чем достойными.
К сожалению, на родословных далеко уехать оказалось нереально.
Да, они пытались что-то отложить, но накопительство явно не было сильной стороной ни одного из них. Фадан мог, забывшись, купить какое-нибудь старинное издание на подпольном аукционе; Шини мог пойти в загул и оставить накопления за полгода в одном из нелегальных городских увеселительных заведений, а вроде бы тихий Аквист мог войти в азарт и за час проиграть столько, что потом сам оказывался в недоумении, как же такое получилось.