Не думала, что ты ещё помнишь. Ты же смеялась!
А ты хотела, чтоб я плакала? Ну вот и ты поплачь немного, тебе полезно.
Ладно, сказала Астра, глядя на бывшую подругу, тогда скажи хотя бы, как найти этого парня, с которым я вчера уехала. Он должен дать показания. Мне нужно алиби.
Алиби? Нинон улыбнулась, глаза её загорелись. Откуда же мне знать, как зовут всех твоих парней?
Может, Вовик знает
Вовик ничего не знает!
Что это Вовик не знает? пропел появившийся в дверях Вовик. Он был обмотан полотенцем, с мокрых волос стекала вода и капала на плитки пола. Вовик поглядел на Астру:
Ты о чём, детка?
Да эта озабоченная не помнит, как звать того, с кем вчера уехала, фыркнула Нинон, обнимая своего Зайчика, ты ведь не помнишь всех этих подробностей, мой львёночек?
Пожалуйста, мне очень надо, попросила Астра, кривясь от раздиравших её чувств. Ей ужасно хотелось разодрать предательницу на мелкие клочки.
Пойдём в дом, зайка, ты простынешь, промурлыкала Нинон, подталкивая Вовика к двери. Зайчик оглянулся на застывшую у входа Астру, и исчез за дверью. Мелькнул прозрачный край лилового халата, сверкнула на прощанье алая роза, и дверь захлопнулась. Щёлкнул замок. Астра осталась одна.
Глава 4
Она вышла на тротуар и застыла, глядя на вымытые до стерильности керамические плитки. Оглянулась, посмотрела, как солидные прозрачные двери впускают и выпускают таких же солидных клиентов. Банковский служащий был вежлив, но непреклонен. «Да, деньги на счёте есть, но Она продиралась через эти «но», пока не признала своё поражение. Стоило ли тратить столько слов? Сказал бы прямо: «Шиш вам, гражданка, а не деньги», и она знала бы, как на это отвечать. Но не станешь же бить по лицу человека, объясняющего тебе финансовые вопросы.
Раздражённый таксист ждал у машины.
Куда ещё? спросил понурую Астру.
Никуда.
Она пошарила в кармашке куртки и вынула рулончик заначки.
Вот. Возьмите.
Таксист зашуршал бумажками:
Это что, всё?
У меня больше нет, она опустила голову, разглядывая тротуарные плитки.
Он ещё раз перебрал в ладони мятые бумажки. Астра почувствовала на себе его взгляд, но не подняла головы. Потом он что-то сунул ей в карман курточки, зашуршали колёса, и такси укатило.
Она машинально сунула руку в карман. Там была её свёрнутая рулончиком заначка.
Астра отвернулась от бесполезного теперь банка, и пошла по тротуару, огибая стилизованные под голодных пингвинов уличные урны. Разинутые пингвиновые пасти были полны окурков и смятых обрывков пластика всех сортов и расцветок. Она вспомнила, что не ела уже очень давно. Неподалёку была уютная пешеходная улочка, где, зажатое более высокими старинными домами, ютилось маленькое кафе. Цены там были приличными, и Астра впервые задумалась, хватит ли у неё денег на фирменный кофе с булочкой. Булочки подавали горячими, от них упоительно пахло свежей сдобой и настоящими восточными пряностями. Астра сглотнула голодную слюну и решительно пошла дальше. Где-то в глубине квартала проживала её старая тётка. Вернее, это была не тётка, а двоюрдная бабка, но бабка была с причудами и предпочитала, чтобы её называли просто по имени. В крайнем случае, тётей. Это давало пожилой даме иллюзию ещё не потерянной молодости. Тётка была вредная, сварливая, и беспрестанно ссорилась со всеми своими родными и знакомыми в пределах досягаемости. За ссорами следовали бурные примирения к взаимному облегчению сторон. Только с отцом Астры у тётки вышел конфуз, и за очередной ссорой, когда было сказано много лишнего, примирения так и не последовало.
Над головой затрепетал, разгораясь, мертвенный фиолетовый свет уличного фонаря. Небо над крышами стало лиловым, его пересекали вытянутые тени вечерних облаков, и где-то там, за краем невидимого горизонта, тонуло усталое багровое солнце, подсвечивая их мохнатые серые бока.
Она смутно помнила подъезд, к которому обычно её подвозили родители в редкие дни родственных встреч. Пару раз она сама заезжалатак, для приличия. Тётка была собственницей квартиры, и эта, хотя и весьма убогая, жилплощадь, по негласному уговору должна была когда-нибудь отойти Астре.
Она вошла в подъезд, и, брезгливо переступая по замусоренной лестнице, принялась подниматься наверх. Квартира была на втором этаже.
Свет на площадке не горел, с пролёта первого этажа тускло светила покрытая пылью лампочка без плафона. Астра надавила кнопочку звонка и нетерпеливо затопала туфельками по коврику у двери. Мохнатый пластик коврика хлюпал и взвизгивал. Ответа не было, Астра надавила ещё, и не услышала звука звонка. Вот развалина старая, и звонок у неё не работает, подумала она, и застучала в дверь кулаком. Дверь подалась, скрипнула и тихонько отворилась. «Надо же, и не заперто», проворчала Астра, заходя внутрь.
В прихожей было темно. Отсвечивало отражённым фиолетом уличного фонаря овальное зеркало на стене.
Тётя! позвала Астра. Тётя Галя!
Она запнулась за что-то на полу и зашарила по стенке в поисках выключателя. Хлопнула ладонью по рычажку и прихожая осветилась бледно-оранжевым светом энергосберегающей лампочки самого дешёвого разбора.
Спит она, что ли! Или ушла куда она глянула вниз и увидела рыжие плетёные туфли на широком пластиковом каблуке. Значит, тётка дома. Астра прошла на кухню. Шумела вода, спина тётки склонилась над раковиной, на мойке блестела нержавеющим боком большая кастрюля.
Тётя Галя! позвала Астра. Тётка не обернулась, и Астра с раздражением толкнула её ладонью в плечо. Тётя!
Массивное тело тётки мягко завалилось набок, лицо с оплывшими щеками повернулось к Астре в профиль, и тётка Галя мёртво глянула выпученным белёсым глазом. Под двойным подбородком, там, где была застаревшая складка, теперь зиял ещё один рот. Рот был широкий и узкий, и словно улыбался Астре кровавыми губами. Рука тётки с зажатой в пальцах мокрой тряпкой соскочила с края мойки и безвольно повисла над полом. Машинально Астра проследила, как качнулись пальцы, а с чёрной тряпицы потянулась тягучая струйка. В свете оранжевой, такой же, как в прихожей, дешёвой лампы струйка показалась бурой.
Ой, мама, беспомощно сказала Астра, отступая к двери. Вода в закрытой пробкой мойке подбиралась к краю и грозилась перелиться на пол. Она была того же бурого цвета, и Астра истерически взвизгнула, отступая ещё дальше по коридорчику в комнату. В зале должен быть телефон. Нужно сообщить куда следует. Пусть они приедут, хоть кто-нибудь. Нужно вынуть пробку из раковины, чтобы это багровое не пролилось вниз. Но одна мысль, что придётся сунуть туда руку и взять пробку, вызвала приступ тошноты.
Она кинулась в комнату, подальше от этого, страшного, на кухне. У окна, на подоконнике, рядом с цветочным горшком, стоял старинный телефон. Тётка утверждала, что он остался ей от прабабки, весьма важной в своё время особы. Телефон ещё работал, и тётка Галя решительно не хотела менять его на современный коммуникатор. Астра схватила трубку, прижала к уху, и принялась торопливо тыкать в кнопочки. Боже, что за идиотизм! В коммуникаторе достаточно было бы надавить пальцем в нужное место!
Она нажала, наконец, нужную комбинацию, но трубка словно онемела. За спиной зашуршало, и Астра в панике обернулась. В прихожей мелькнула тень, и кто-то скрипнул дверью.
Кто там? дрожащим голосом спросила Астра.
Словно в страшном сне, из дрожащего оранжевого света коридора вышел чёрный человеческий силуэт и бесшумно двинулся к Астре.
На её счастье, посередине комнатки, служившей и залом и гостиной, и ещё чем угодно, стоял большой стол натурального дерева на тяжёлых квадратных ножках. В детстве Астра неоднократно забиралась под него и воображала себя в домике. Человек-тень кинулся к Астре, она метнулась, словно желая обогнуть стол с краю. Человек в чёрном бросился вслед, а она, развернувшись на месте, рыбкой нырнула под стол. Проехала на животе, оттолкнувшись обеими руками от массивных ножек, благословляя былые тренировки и скупость тётки Гали, не выбросившей этот антиквариат на помойку. Поднялась на ноги и бросилась бежать. Дверь была распахнута настежь, она скатилась по лестнице, не чуя ног, вылетела из подъезда и понеслась по дорожке прочь от дома.