Он сердито оглядел лабораторию, словно надеялся увидеть ответ написанным на одной из обшитых свинцовыми листами стен.
Только не вешай носа! сказал Харпер. Ты убедил меня, что ответ должен быть. Давай подумаем, как его найти. Прежде всеготри серии естественных изотопов уже проверены, так?
Так Во всяком случае, мы исходили из того, что в этом направлении все уже проверено-перепроверено.
Прекрасно. Остается предположить, что наши предшественники испробовали все, что зафиксировано в их записях, иначе ни во что нельзя верить и надо все проверять самим, начиная с Архимеда и до наших дней. Может быть, так оно и следовало бы сделать, но с такой задачей не справился бы даже Мафусаил. Значит, что нам остается?
Искусственные изотопы.
Совершенно верно. Давай составим список изотопов, которые уже получены, и тех, которые возможно получить. Назовем это нашей группой или нашим полем исследования, если ты за точные определения. С каждым элементом этой группы и с каждой из их комбинаций можно произвести определенное количество опытов. Запишем и это.
Эриксон записал, пользуясь непонятными символами операционного исчисления. Харпер одобрительно кивнул:
Хорошо, теперь расшифруй.
Эриксон несколько минут вглядывался в свои построения, потом спросил:
Кэл, ты хоть представляешь, сколько величин получится при расшифровке?
Не очень. Несколько сот, а может быть, и тысяч.
Бери выше. Речь идет о десятках тысяч, и это без учета еще не созданных изотопов. С таким количеством опытов ты не справишься и за сто лет.
Эриксон угрюмо отбросил карандаш. Харпер посмотрел на него насмешливо, но доброжелательно.
Гас, мягко спросил он, работа тебе тоже осточертела?
С чего ты взял?
Ты еще никогда ни от чего так легко не отказывался. Разумеется, мы с тобой никогда не закончим эту работу, но даже в самом худшем случае мы избавим от множества ненужных опытов кого-то другого. Вспомни Эдисонашестьдесят лет бесконечных опытов по двадцать часов в день, а ведь он так и не нашел того, что искал! Но если он мог это выдержать, я думаю, мы тоже сможем.
Эриксон слегка воспрял духом.
Наверное, сможем, согласился он. Может быть, даже нам удастся придумать какую-то методику, чтобы ставить несколько опытов одновременно.
Харпер хлопнул его по плечу:
Узнаю старого бойца! А кроме того, нам ведь совсем не обязательно проверять все комбинации, чтобы отыскать подходящее горючее. Насколько я понимаю, на наш вопрос должно быть десять, а может быть, и сто правильных ответов. И мы можем натолкнуться на любой из них хоть сегодня. Во всяком случае, если ты будешь мне помогать в свободное от работы время, я не выйду из игры, пока не поймаю черта за хвост!
За несколько дней Ленц облазил весь завод и административные службы и успел примелькаться. Все привыкли к нему и охотно отвечали на вопросы. На него смотрели как на безобидного чудака, которого приходится терпеть, потому что он друг начальника станции. Ленц сунул свой нос даже в турбинный зал реактора, производивший энергию на продажу, и выслушал подробнейшие объяснения того, как энергия реактора превращается в электричество посредством ртути, пара и турбогенератора. Одного этого было достаточно, чтобы отвести от него последние подозрения, потому что местные психологи никогда не обращали внимания на прошедших огонь и воду техников отдела преобразования энергии. В этом не было нужды: даже явная психическая неуравновешенность этих людей ничем не угрожала бомбе, да они и не испытывали убийственного гнета социальной ответственности. Здесь шла обычная работа, просто место тут было опасное, но к такому люди привыкли еще в каменном веке.
В свое время Ленц добрался и до лаборатории изотопов Кальвина Харпера. Он позвонил, подождал. Дверь открыл сам Харпер в защитном шлеме с откинутым забралом, казалось, он напялил на себя какой-то дурацкий колпак.
В чем дело? спросил Харпер. О, это вы, доктор Ленц. Вы хотели меня видеть?
Собственно, и да и нет, ответил старик. Я просто осматривал экспериментальные корпуса, и мне захотелось узнать, что вы здесь делаете. Но может быть, я помешаю?
Нисколько, заходите. Гас!
Эриксон вышел из-за щита, где он возился с силовыми кабелями лабораторного триггера, здесь его роль играл модифицированный циклотрон, а не резонансный ускоритель.
Привет! сказал он.
Гас, это доктор Ленц. ПознакомьтесьГас Эриксон.
Мы уже знакомы, отозвался Эриксон, стаскивая перчатку, чтобы поздороваться: он раза два выпивал с Ленцем в городе и считал его «милейшим стариком». Вы попали в антракт, но подождите немного, и мы покажем вам очередной номер. Хотя смотреть, по совести, нечего.
Пока Эриксон готовил опыт, Харпер водил Ленца по лаборатории и объяснял смысл их исследований с такой гордостью, с какой счастливый папаша показывает своих близнецов. Психолог слушал его краем уха, время от времени вставляя подходящие замечания, но главным образом приглядывался к молодому ученому, пытаясь обнаружить признаки неуравновешенности, о которых говорилось в его деле.
Видите ли, объяснял Харпер, не замечая пристального интереса Ленца к собственной персоне, мы испытываем радиоактивные изотопы, чтобы вызвать такой же их распад, как в бомбе, но только в минимальных, почти микроскопических масштабах. Если это нам удастся, можно будет использовать нашу бомбу для производства безопасного удобного атомного горючего для ракет.
Он объяснил последовательность экспериментов.
Понимаю, вежливо сказал Ленц. Какой элемент вы изучаете сейчас?
Харпер объяснил.
Но дело не в элементе, а в его изотопах, поправил его Харпер. Мы уже испытали изотоп-два, и результат отрицательный. По программе следующим идет изотоп-пять. Вот этот.
Харпер взял свинцовую капсулу и продемонстрировал этикетку. Ленц увидел, что она и в самом деле помечена цифрой «пять». Потом ученый быстро прошел за щит, ограждающий мишень циклотрона. Эриксон оставил камеру открытой, и Ленц видел, как Харпер, предварительно опустив забрало шлема, раскрыл капсулу и манипулировал с помощью длинных щипцов. Через минуту он завинтил камеру и опустил заслонку.
Гас, как там у тебя?! крикнул он. Можно начинать?
Пожалуй, начнем, проворчал Эриксон.
Он выбрался из хаоса аппаратуры, и они зашли за толстый металлический щит, который заслонял их от установки.
Мне тоже надеть защитный костюм? спросил Ленц.
Незачем, успокоил его Эриксон. Мы носим эти латы потому, что крутимся возле этих штуковин каждый день. А вы Просто не высовывайтесь из-за щита, и все будет в порядке. Он из свинца, укрепленного восьмидюймовой панелью из закаленной брони.
Эриксон посмотрел на Харператот утвердительно кивнул и впился взглядом в приборы. Ленц увидел, что Эриксон нажал кнопку в верхней части приборной доски, потом услышал щелканье многочисленных реле там, по ту сторону щита. На мгновение все стихло.
Пол затрясся у него под ногами в судорожных конвульсияхощущение было такое, словно вас с невероятной быстротой лупят палками по пяткам. Давление на уши парализовало слуховой нерв, прежде чем он смог воспринять немыслимый звук. Воздушная волна обрушилась на каждый квадратный дюйм его тела как один сокрушающий удар. И когда Ленц пришел наконец в себя, его била неудержимая дрожьпервый раз в жизни он почувствовал, что стареет.
Харпер сидел на полу. Из носа у него текла кровь. Эриксон уже поднялсяу него была порезана щека. Он прикоснулся к ране и с тупым удивлением уставился на свои окровавленные пальцы.
Вы ранены? бессмысленно спросил Ленц. Что случи
Гас! заорал Харпер. Мы сделали это! Изотоп-пять сработал!
Эриксон посмотрел на него с еще большим удивлением.
Пять? недоуменно переспросил он. При чем здесь пять? Это был изотоп-два. Я заложил его сам.
Ты заложил? Это я заложил образец. И это был изотоп-пять, говорю тебе!
Все еще оглушенные взрывом, они стояли друг против друга, и, судя по выражению их лиц, каждый считал другого упрямым тупицей.
Постойте, друзья мои, осторожно вмешался Ленц. Возможно, вы оба правы. Гас, вы заложили в камеру изотоп-два?