Брод.
Вода по пояс, тропинка, корни. Молнии!
Курочка.
Унесу. Спасу. Папа, мама, откройте! Это я!
Рагнейда коснулась лба Нэнны:
Отдыхай!
Та глубоко вздохнула и улеглась, положив руку под щеку.
Я подниму их и убью еще раз, сквозь зубы бросила Рагнейда.
Вот дура девка! скривился мастер поиска. Другая бы давно подземный ход прокопала и сбежала со всеми сокровищами.
Бывают и честные люди для разнообразия, Квадрига поднял Нэнну на руки и унес на постель. Заботливо укрыл.
Что теперь?
Рагнейда глянула исподлобья:
Пусть остается здесь пока. Где ей привычно и спокойно. Надо ей еды принести, дров, одежду.
Сорвала фиал с пояса и стала жадно глотать содержимое.
Мышка не оборотень. Маг-метаморф. Редчайшее явление. Ей не нужна кровь, чтобы превращаться. И она не боится серебра.
Угу.
Квадрига легко, как пушинку, поднял ведьму на руки.
Сейчас мы выйдем наверх, ты отдашь распоряжения, и я заберу тебя в «Удавленника». День был тяжелым и длинным. А ты хоть иногда должна отдыхать.
К вечеру разгулялся ветер. Гремел ставнями, дергал занавески. Казалось, за ними ворочается кто-то тяжелый, пытаясь забраться в комнату. Но не может совладать с тяжелым бархатом и лезет в трубу, заставляя огонь прятаться под дрова, наполняя комнату едким дымом. И вино с пряностями тоже горчит.
Рагнейда брякнула о консоль донцем кубка.
Как он мог променять собственного ребенка на золотые яйца?! Он, маг!
Ты думаешь, маги лучше людей?
Не думаю. Давай займемся старухиными документами. Или допросными листами Дагмары.
Квадрига кивнул и перенес на стол под лампу кипу пожелтевших бумаг.
Заглянем в исповедь Марты Коннобер?
Матильды Вель. Нам нужны свидетели. Позови пару стражников из коридора.
В присутствии двух молчаливых рыцарей Ордена пламени Филогет сковырнул печать и развернул пергамент:
Пусто! Может, магия? Или симпатические чернила?
Ведьма провела над «исповедью» ладонью:
Ни-че-го. Кажется, старуха обманула не только темнейшего. Ты прав, нужно выспаться.
Она отпустила рыцарей и, умащиваясь головой на широкой груди Квадриги, спросила сонным голосом:
А почему ты не забрал статуэтку Эрили? Ты столько гонялся за ней
Я понял, что ей там хорошо.
Квадрига проснулся от стука. И сперва подумал, что это снова ветер, но в окошко билась крачка с кожаным футляром на лапке. Фей поднял раму и поймал посланца, остро чувствуя, как в ладонь тычутся и щекочут перья. Усмехнулся, когда птица его клюнула. Отвязал и отдал письмо Рагнейде и смотрел, как она, одевшись наскоро, читает в трепещущем свете свечи, и легкая морщинка появляется на переносице.
Рикардуса взяли по дороге домой и везут сюда. Я возвращаюсь в Цитадель. А ты займись Нэнной, пожалуйста. Ее вызовут на суд как свидетеля, ведьма сжала виски кулаками. Не хотелось бы, чтобы она испугалась и
Хорошо.
Короткий поцелуй. Затихающие шаги. Вот он и остался один.
А когда мастеру было паскудно и одиноко, он занимал себя работой.
Получив от Рагнейды бумагу, временно делавшую его опекуном семейства Вель, Филогет взялся за несколько дел сразу: отрядил людей ремонтировать и чистить Дом под крачкой, переносить и охранять сундуки с деньгами; впрягся в переговоры с банкирами и законниками, а еще уговорил Нэнну выйти из погребов.
Квадригу всегда любили дети и звери, а девица Вель мало отличалась от ребенка. Да и курочка приняла мастера за своего, перестала дергать цепь, подпускала, радостно клохча так, что со свода сыпались мелкие камешки.
Обустроив Нэнну в доме, Квадрига привел к ней портниху и врача, заказал одежду на свой вкусдобротную и аккуратнуюи украшения.
Приодевшись, заплетя волосы, Нэнна стала почти красавицей. И сама начала приводить жилье в порядок, ночью и в сумерках, потому что днем ходила с повязкой на глазах, приучая их к свету постепенно.
Мышку, когда шлепками, когда лакомством, тоже удалось приодеть, в косы заплели нарядные ленточки, перед булочником извинились, соседей припугнули, чтоб не сильно любопытствовали. Впрочем, присутствие магов уже заставляло тех держаться с опаской.
Курочку оставили в катакомбах. Короткий путь туда расчистили, своды укрепили, клетку накрыли магическим куполом, который беспрепятственно пропускал только Фея и Нэнну с дочкой. Талисманщик Сай, горестно вздыхая, просиживал у магического пузыря часами, пока не получил от Велей корзину с парой золотых яиц и скорлупойдля опытов. Фей же, рассматривая святилище, обустроенное Нэнной, вчерне представил, как должна выглядеть задуманная часовня.
Работы хватало, и ночь суда наступила неожиданно.
В огромной зале горели тысячи огней. Ну, две сотни точно. Вишневые, золотистыефакелы, свечи, волшебные шары, висящие прямо в воздухе над головами собравшихся. Лишь угол с гробами семейства Вель был затенен, и четыре синих огня тускло светились по краям, успокаивая то ли покойников, то ли некроманта. Придя к такому выводу, Фей фыркнул себе под нос и легонько сжал руку Нэнны, сидящей возле него. Женщина жмурилась, судорожно вздыхала, треща жестким от росшиви платьем. Как за ветку, хваталась за низку рубинов на худой шее. Мышка, прижавшись к коленям матери, зажав под мышкой огромную, богато наряженную куклу, восторженно крутила головой. Суета и пышность уличную девчонку не пугала.
У-ух ты! А лыцари! А бабка с дедкой в гробе! А они заговорят?
Если понадобится. Но может, до этого не дойдет
Нэнна Вель заколотилась, зубы сухо застучали. Фей поспешно подозвал кравчего с вином.
Они тебя никогда больше не обидят. Ты мне веришь? мастер поднес кубок к ее губам. А ты, Мышка, не тревожь маму.
Фу-у И не думала! Мама сама боится, заметила девчонка глубокомысленно. А я их не люблю. Они меня в кладовке запирали. Пусть дядя некромант им задаст!
Мышка!
Тему ненависти к бабке с дедом девчонка развить не успела. Полнозвучно пропели трубы, и рыцарь-командор в окружении свиты вышла на помост. Зал для Квадриги опустел. Оставались только двое: он и Рагнейда. И сердца их колотились в груди, и души летели навстречу друг другу сквозь алое с золотом, и стук каблуков по мрамору заглушался шумом крови в ушах.
Сплетение взглядов, короткий прорез улыбки, и мир снова катится своим чередом, и все на своих местах.
Дядька Фей, а вы в нее влюбились, что ли?
Мышка, так нельзя! взмолилась Нэнна робким шепотом.
Влюбился. Да.
А вот ведут в цепях Темнейшего Рикардуса. Маг печален и благообразен. Шаги делает короткие, важные, цепи чуть слышно позвякивают. Лицо вытянуто, лоб с залысинами морщится от тысяч скорбей. И поклон, отвешенный Рагнейде, презрительно-короток.
Я не понимаю, в чем меня обвиняют.
В краже курицы, должно быть?
По залу несется хохот.
Рагнейда через головы стреляет в Филогета улыбкой и едва заметно вертит головой.
Вы бы могли стать великим магом, Рикардус, не сверни на кривую тропинку вранья.
Если я чем-то покривил против истиныказните меня здесь, тощий маг с громким бряком опустился на колени, перед впущенными на высокий суд плебеями, чтобы сделать мой позор еще более унизительным.
Хватит! Рагнейда хлопнула ладонью в перчатке по подлокотнику кресла. Вы прикрыли серьезное преступление мелкимвот в чем вас обвиняют!
Угодливо склоненный секретарь поднес ей сложенный пергамент на круглом золотом блюде. Филогет не мог сейчас видеть глаза Рикардуса, но был уверен, что они стремительно мечутся, а сам маг пробует понять, та ли эта «Исповедь Матильды Вель», которой старуха столько лет мага стращала.
Ваша птичница, Нэнна, понесла от вас. Боясь грозящего наказания вы запугали обслугу василиском и отдались в руки правосудия, зная, что людям из вашего поместья сотрут память, и таким образом ваш грех будет скрыт.
Нет.
Нэнна Вель находится здесь, в зале, равно и ваша дочь. Обесчещенная вами девушка вас не вспомнит, но зато ее мать Мастер Сайрус, некромант, поднимет ее, если вы будете запираться.
Нет! Рикардус резко развернулся, обшаривая зал глазами. Я все скажу. Пусть жуткая старуха останется мертвой. Я смиренно склоняюсь перед судом рыцаря-командора Цитадели, но прошу дать мне возможность оправдаться. Хотя причина, по которой я проделал все это, может оказаться недостаточно веской для женщины.