Думаю, вашей родине не может польстить мой визит, — она улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему таились световые годы бездонного космоса.
— А почему мы не можем быть польщены вашим визитом? Нет места во всей Империи, где думали бы о себе плохо.
— Благодарю вас… но я антрополог, специализирующийся на примитивных культурах. Вряд ли Новую Шотландию можно отнести к ним, — заверила она его. Акцент Синклера вызвал у нее профессиональный интерес. Неужели на Новой Шотландии действительно так говорят? Звуки, издаваемые мужчиной, напоминали что-то из доимперских повестей. Впрочем, она думала об этом осторожно, стараясь не смотреть на Синклера. Ей не хотелось обидеть самолюбивого инженера.
— Хорошо сказано, — зааплодировал Бари. — За последнее время я встречал множество антропологов. Это что, новая специальность?
— Да. К сожалению, раньше нас было очень мало. Мы уничтожали все хорошее во множестве миров, вошедших в Империю. Надеюсь, мы никогда не повторим этих ошибок снова.
— Думаю, это должно шокировать, — произнес Блейн. — Неожиданное вхождение в состав Империи, нравится тебе это или нет, даже если нет каких-то других проблем. Возможно, вам следовало остаться на Нью-Чикаго. Капитан Кзиллер говорил, что у него есть какие-то трудности с управлением.
— Я не могла, — она уныло посмотрела вниз, на свою тарелку, затем подняла голову и вымученно улыбнулась. — Наша первая заповедь гласит, что мы должны симпатизировать людям, которых мы изучаем… А я ненавижу это место, — добавила она с внезапной яростью. Эмоции шли ей на пользу — даже ненависть была лучше пустоты.
— Естественно, — согласился Синклер. — Любой бы чувствовал то же, проведя месяцы в концентрационном лагере.
— Есть кое-что похуже, командор. Здесь исчезла Дороти… Это девушка, с которой мы прибыли сюда. Она… просто исчезла, — воцарилось долгое молчание, и Сэлли смутилась. — Прошу вас, не позволяйте мне портить вам обед.
Блейн безуспешно пытался найти тему для разговора, и тут Уайтбрид невольно подсказал ему ее. Поначалу Блейн заметил только, что младший гардемарин делает что-то под столом. Но что? Дергает скатерть, пробуя ее на растяжение, а раньше разглядывал хрусталь.
— Да, мистер Уайтбрид, — сказал Род, — это очень крепкое.
Уайтбрид взглянул на него и покраснел, но Блейн не собирался смущать мальчика.
— Скатерть, серебро, тарелки, блюда, хрусталь — все это весьма прочно, — свободно сказал он. — Обычное стекло не пережило бы первого же сражения. Наш же хрусталь — это кое-что другое. Это было вырезано из экрана разрушенного при входе в атмосферу корабля Первой Империи. Во всяком случае, так мне рассказывали. Сейчас мы не умеем получать таких материалов. Полотно — тоже не настоящее полотно, а волокнистая ткань также Первой Империи. Крышки на блюдах — это кристаллическое железо, покрывающее кованое золото.
— Я впервые увидел хрусталь, — неуверенно сказал Уайтбрид.
— Как и я несколько лет назад, — Блейн улыбнулся гардемаринам. Они были офицерами, но в то же время они были еще мальчиками-подростками, и Блейн помнил себя в их возрасте.
Большинство блюд были уже поданы, и, наконец, стол освободили для кофе и вин.
— Прошу, — официально сказал Блейн.
Уайтбрид, который был младше Стели на две недели, поднял бокал.
— Капитан… Леди… Выпьем за Его Императорское Величество, — офицеры подняли бокалы за своего монарха, как это делали моряки еще две тысячи лет назад.
— Вы позволите мне показать вам мою родину? — озабоченно спросил Синклер.
— Конечно. Благодарю вас. Только я не знаю, как долго мы там пробудем, — Сэлли выжидательно посмотрела на Блейна.
— Я тоже не знаю. Мы направлены туда для ремонта, и сколько это продлится, зависит только от Верфей.
— Хорошо бы я была с вами не очень долго.