В дом, который выделила мне администрация. На отшибе который, недалеко от церкви.
Глава 2
Илия стоял перед чуть живым плетнем своего нового дома. Дом как дом. Из хорошего, надежного камня. Старенький, конечно, но ничего, сойдет. Была бы крыша над головой да печь, еду приготовить. Он тихонько толкнул калитку, и та, сорвавшись с разваливающегося на глазах плетня, рухнула наземь, рассыпавшись от удара на несколько частей. Илия пожал плечами и перешагнул через нее. Дорожка к дому а впрочем, не было дорожки. Была трава, которая путалась в ногах, мешая идти. И была поросль каких-то не то деревьев, не то кустарников Илия не очень-то в них разбирался веточки под ногами и веточки А что за веточки после разбираться будем.
Рассохшиеся старые деревянные резные ставни, едва державшиеся на ржавых петлях, были заботливо закрыты. Казалось, что держатся они на весу только благодаря своим половинкам опираясь друг на друга. Илия сделал себе в голове пометку, что их необходимо будет заменить при первой же возможности. Как, впрочем, и резное крылечко, на удивление неплохо сохранившееся, но все равно довольно сильно прогнившее.
Не рискнув идти в дом в облачении, Илия прямо на улице переоделся в мирское, аккуратно сложив рясу и убрав ее в машину.
По скрипучему крылечку, пару раз провалившись на прогнивших досках, он поднялся к двери, но замка на ней не увидал. Дужки, сплошь покрытые ржавчиной те были, а вот замка не было. Снова пожав плечами, Илия толкнул дверь. Та, не выдержав подобного обращения, рухнула вовнутрь, подняв тучу пыли. Закашлявшись и утирая текущие из глаз слезы, Илия вернулся к машине, достал из своих вещей майку и, намочив ее, завязал на лице. Вернувшись к дому и подождав, пока пыль хоть немного осядет, он вошел. По скрипучим половицам сеней, то и дело проваливаясь на превратившихся в труху досках, он прошел к двери в дом, которая неожиданно легко открылась, снова подняв пыль в воздух. Войдя в дом, он огляделся.
Не считая жуткого слоя пыли и запустения, домик оказался очень уютным. Небольшая прихожая, с одной стороны ограниченная русской печью и приступками, что вели на не слишком большую лежанку, дальше кухня-столовая-гостиная, из которой дверь вела, видимо, в жилые помещения. В гостиной он решил называть ее так в правом углу под потолком две почерневшие иконы за стеклом, настолько покрытые пылью, что узнать их было невозможно, перед ними давно погасшая лампадка. Под иконами две широкие деревянные лавки с удобными спинками, одна подлиннее, другая покороче, между ними большой, довольно широкий стол, на вид крепкий, добротно сколоченный, сверху покрытый некогда белой скатеркой с вышитыми васильками по канве. Перед столом четыре таких же крепких, удобных деревянных стула с резными спинками. Посередине стены над длинной лавкой большое, широкое окно, закрытое ставнями, сквозь щели в которых пробивались последние лучи заходящего солнца, занавешенное остатками некогда ярких, обшитых кружевами занавесок, а слева от стола большой, пузатый старинный комод со стеклянными верхними дверцами, сквозь грязное стекло которых проглядывали силуэты аккуратных стопок фарфоровых тарелок, блюдец и чашек.
Возле печи с широкой поверхностью для приготовления пищи стоит выскобленный рабочий стол, над которым когда-то рядком были вывешены деревянные ложки, лопаточки и другая кухонная утварь для приготовления еды, сейчас в беспорядке валяющаяся на столе, а на специальной полочке чуть выше висевшей когда-то утвари стоят чугунки разных размеров донышками вверх. На самой печи рядком висят четыре чугунных сковороды, а под ними на крепкой, устойчивой деревянной табуретке рассохшееся деревянное ведро с лежащим в нем деревянным же резным ковшиком с широкой трещиной в чаше.
Если бы не толстенный слой пыли, лежащий абсолютно на всем в доме, Илия мог бы поклясться, что заботливая хозяйка только что вышла на минутку из дома и сейчас вернется с кринкой парного молока. Оставляя в пыли следы, он шагнул к двери в жилые помещения и аккуратно приоткрыл ее. Перед ним предстала уютная комнатка с тремя большими окнами, также закрытыми с улицы рассохшимися ставнями. Она была проходной, за ней виднелась еще одна, отделенная от основной цветастыми занавесками. Основная комната была просторная, светлая, и какая-то спокойная. На стене над этажеркой с несколькими книгами висел большой фотопортрет за стеклом, по бокам от него две фотографии поменьше. Разглядеть, кто изображен на них, было невозможно толстый слой пыли надежно скрывал изображения. За занавеской, рассыпавшейся в пыль и упавшей на пол грязной кучкой от первого прикосновения, обнаружилась совсем маленькая комнатка с одним окном, в которой вмещались железная, тронутая ржавчиной, кровать, шкаф, сплошь изъеденный ржавчиной жестяной умывальник и засохшее растение в большой кадке, от которого остался только пыльный ствол, под окном.
За печью был устроен закуток, в котором также стояла широкая, но уже деревянная кровать, еще один невысокий шкаф, сундук и стул. Окон здесь не было, а роль двери исполняла занавеска, также ставшая кучкой грязных ошметков на полу. Очевидно, закуток предназначался для семейной пары. Видимо, раньше дети обитали в большой комнате, вероятно, взрослая девушка жила в маленькой, а родители спали за печью. Большая кухня, служившая, по всей видимости, и гостиной, была также и местом сбора всей семьи не зря она занимала самую большую часть дома, да и стол такого размера с лавками и достаточно большим количеством стульев, которые также обнаружились еще и в большой комнате, видимо, выставленные туда за ненадобностью. Но то, что они были, указывало на изначально большое количество человек в семье.
Илия с интересом рассматривал свое новое жилище. У него сложилось стойкое ощущение, что он попал в прошлое или в музей настолько нетронутым все казалось. Ему было искренне жаль когда-то цветных домотканых половичков, лежащих на полу было ясно, что испытание временем они все-таки не пережили от его шагов некогда яркие полоски расползались под ногами.
Полумрак медленно, но верно сменялся темнотой, и, поняв, что скоро он совсем ничего не увидит, Илия вышел из дома и в задумчивости подошел к машине. Было абсолютно понятно, что ночевать здесь он не сможет по крайней мере, сегодня точно. Но и напрашиваться к старикам не хотелось. Возвращение же в Алуханск означало бы победу мэра, а вот этого он точно не хотел. Илия понимал, что этот дом попытка Сергея Николаевича заставить его согласиться на проживание далеко от Ивантеевки, дабы не мог он со всем усердием наблюдать за строительством. Потому сдаваться он не собирался.
Поужинав остатками купленных в поезде бутербродов и запив их остававшейся в пластиковой бутылке водой, Илия устроился на ночлег в машине.
* * *
С первыми лучами солнца Илия проснулся. От неудобной позы тело затекло, от сна в одежде совсем не отдохнуло. К тому же он продрог в конце апреля ночи еще холодные, тем более на севере. Выбравшись из машины, Илия быстро сделал несколько упражнений, разгоняя кровь по затекшим членам. Сотворив молитву и полюбовавшись, как первые солнечные лучи начинают касаться верхушек деревьев, он не спеша побрел к развалинам храма, которые видел вечером, сбивая утреннюю росу с пробивавшейся молодой травки.
Представшее перед ним зрелище было одновременно печальным и величественным. От некогда великолепного храма мало что осталось груда кирпичей, давно укрытая почвой, да пара больших арочных проемов, сплошь обвитых плющом, робко начинавшим выпускать молоденькие листочки. Между арок уже выросли деревья, показывая бренность человеческого существования перед природой. Завороженный, Илия не мог оторвать взгляда от останков некогда величественного строения, глядя, как постепенно укорачиваются тени, как розоватый, нежный утренний свет сменяется ярким дневным, заливая теплыми лучами все вокруг, и как первоцветы, тянущиеся к солнцу, поворачиваются, раскрывают свои нежные лепестки, купаясь в солнечных лучах.
От созерцания его оторвала баба Маня, притопавшая с корзинкой.
Эй, как там тебя, прости Господи Илия, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Насилу отыскала Ты гдей-то спал нынче, ась? запыхавшаяся старушка опустила свою корзинку на землю и, подтянув концы платка под подбородком, поправила выбившиеся из-под него седые волосы. Мы с дедом чуть не полночи тебя ждали, думали, ночевать хоть придешь. У Настасьи-то спать ты точно не мог Где спал-то хоть? с любопытством снова повторила бабка.