- Интересно.
Жжение медленно переходило в зуд.
- А Никанор Бальтазарович где?
- С Вещерским общаются. Ему пока лучше к тебе не лезть. Едва не угробил Тихонова тоже целители лечили. Как умели. А умели они в то время большей частью силой делиться. И сперва помогало. Да а потом что-то произошло, и эта самая сырая сила едва не спровадила бедолагу на тот свет. И когда это поняли, от Тихонова отстали. А он неожиданно пошел на поправку.
Зуд усиливался. И чтобы не почесаться, пришлось вцепиться обеими руками в кушетку. А заодно глаза открыть. Туман не исчез, скорее уж побледнел, правда, если не вглядываться. Но вот стоило вглядеться
С тошнотой Демьян сладил.
- Тогда и выяснилось, что прямое воздействие не всегда полезно а вот сила очищенная, преобразованная накопителем, принимается куда как легче.
Перед Демьяном лег мутноватый камень, больше похожий на кусок оплавленного стекла.
- Что это?
- Накопитель. Более того, оказалось, что разницы-то особой нет, стихийная сила или вот наша. Но это тоже официальной наукой не признано.
Демьян накрыл камень ладонью.
Теплый.
И тепло-то такое ласковое, знакомое до боли, хотя Демьян, сколь ни силился, не способен был вспомнить, откуда возникло это ощущение.
- Возможно, если бы рядом нашелся кто-то, способный объяснить Тихонову, что он перед собой видит, он сумел бы привыкнуть
- К чему?
- К тому, что собственный дар его претерпел изменения.
Тепло уходило в ладонь, ласково покалывая пальцы, растекаясь по крови, принося невероятнейшее облегчение.
- Он утратил сродство со стихией, и обрел способности оперировать энергией мертвого мира. Правда, так до конца жизни и не смирился с этим. Он видел многое видел.
- Туман?
- Не совсем. Как я понимаю, скорее саму суть людей. И потому ему казалось, что его окружают чудовища. Или ангелы. Или существа, о которых он говорил, что они столь прекрасны, что у него нет слов, чтобы описать.
Но ведь описал же.
Зуд стих.
А тошнота не то, чтобы отступила.
- То есть, я тоже больше не маг?
Пустоты не было.
Напротив, под сердцем дрожала искра дара, слабая, хрупкая, что весенний лед, но была же. Или Демьян потянулся было к ней.
Теплая.
А туман перед глазами уплотнился, и в нем появились тончайшие нити, что уходили куда-то в стены? В вещи?
- Не знаю, - Ладислава туман окутывал полностью, собираясь за плечами в некое подобие крыльев.Мертвомир он иной по своей сути. И его только-только начинают изучать. Как и дары, которыми он наделяет людей, способных его коснуться.
- И я
- Теперь способен.
Демьян сел. И вытянув руку, позвал свою искру, которая распустилась на ладони сгустком тумана.
- Значит, я теперь некромант?
- Возможно.
Не было печали.
Некромантов не любят. И нельзя сказать, что для нелюбви этой вовсе нет причин. Есть и туман свернулся клубком на ладони.
- Это невозможно.
- Но боюсь, что ты не совсем некромант, - Ладислав наблюдал за клубком с немалым интересом.Они опять напортачили
- Кто?
- Целитель этот. Не люблю целителей. У них руки холодные.
И Демьян кивнул, соглашаясь.
- И главное, лезут исцелять без разбору печать вот поставил. Стабилизирующую. А что там стабилизировать, если структура только формируется? Тебе бы еще пару месяцев походить
- Он не протянул бы этой пары месяцев, - громкий голос Никанора Бальтазаровича спугнул туман, заставил его втянуться в ладонь.Да в него сила уходила, что в бездонную бочку
- Мертвый мир всегда голоден, - сказал Ладислав, будто это что-то да объясняло.Он должен был справиться сам.
- Не справлялся.
Демьян почувствовал себя неловко.
А уж когда Вещерский вошел, неловкость стала просто-таки всеобъемлющей. Наверное, не только для него, если воцарилось молчание.
- А ничего так вышло, - сказал княжич, почесав щеку.С фантазией.
- Что вышло?мрачно поинтересовался Демьян. Чужие фантазии на собственном теле его совсем не радовали. Однако что-то подсказывало, что избавиться от них не выйдет.
- То, что ты, дорогой мой товарищ и почти родственник, теперь уникальный по сути своей маг
Спина опять зачесалась, верно, от избытка уникальности. А Вещерский руки потер, и вид у него сделался предовольнейший.
- Я тебя к себе заберу.
- Если выживет, - счел нужным добавить Никанор Бальтазарович, сложивши руки на выдающемся своем животе.
- Выживет, - пообещал Ладислав и носом шмыгнул.Если до сих пор живой, то и выживет.
- Зеркало дайте, - Демьян попробовал было сползти с кушетки и покачнулся.
Во взгляде целителя появился некоторый скепсис, пробудивший в душе Демьяна самые нехорошие предчувствия.
- Можно и без зеркала, - Вещерский взмахнул рукой, сотворяя иллюзию. Подробную. И судя по одобрительному кивку Никанора Бальтазаровича, весьма себе точную.
Дракон
Дракон остался. Правда, теперь он обвивал дерево с красными ветвями и белыми хрупкими с виду цветами. Хвост змея упирался в волны, выписанные весьма тщательно, а из волн выглядывала огромная рыбина. В ветвях же дерева скрывались существа вида самого удивительного.
Птицы?
Кошки?
Твари мертвого мира?
- Знаете, - сказал Демьян, коснувшись красной ветви, которая переходила через плечо на грудь.Я к вам больше не приду.
- Почему?Никанор Бальтазарович поджал губы, изображая обиду.
- Воображение у вас чересчур уж живое.
Глава 7
Марья примеряла шляпки.
Одну за другой.
И вокруг нее стайками вились продавщицы, равно охая и ахая, восхищаясь не то Марьей, не то шляпками, не то тем, до чего оные шляпки Марье идут. Она же, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим, вздыхала.
Морщила носик.
И снимала очередное творение провинциального мастера, давая шанс другому.
- Вам просто чудо до чего хорошо, - вздыхали продавщицы, совершенно, кажется, не раздражаясь тому беспорядку, который Марья принесла с собой.
Шляпки, прежде чинно возлежавшие на деревянных болванах либо же на полках, ныне были везде. Они возвышались горами белой и золотой соломки, тончайших тканей, растопыривали перьевые веера, переплетались узорчатыми ленточками и спускали нити бус.
Но Марью это не волновало.
Кажется.
- Вот, - сняв премиленькую шляпку из узорчатой соломки, украшенную голубыми и желтыми лентами, она протянула ее Василисе.Попробуй. Тебе пойдет.
Шляпка и вправду была прелестной, вот только смотрелась на Василисе как и предыдущие семь. И Марья сморщила нос.
- Не понимаю, - сказала она, взяв несчастную шляпку, которая на ней словно ожила.Почему так?
- Простите, но ей просто фасон не подходит, - очень-очень тихо произнесла молоденькая девушка и, словно испугавшись своих слов, спряталась за старшими продавщицами. А те нахмурились.
- Возможно, - согласилась Марья и, зацепившись за девушку взглядом, велела: - Тогда принеси то, что ей пойдет.
Девушка густо покраснела.
И отступила, чтобы исчезнуть за неприметной дверью. Марья же задумчиво взяла в руки соломенную шляпку с огромными полями. На полях раскинулся настоящий цветочный луг, пусть цветы были выполнены из лент, но довольно искусно. Как и чучело белой птицы, которая будто ненадолго присела меж цветов. Птица и вовсе казалась живой, отчего становилось несколько жутко.
- Ужас, - сказала Марья в никуда.Хуже только та муфта из крыльев чайки, которую Хованская на каток взяла
Василиса подавила зевок.
Не то, чтобы шляпки ее вовсе не интересовали, скорее уж она догадывалась, что и здесь не найдет ничего подходящего.
- Вот, - девушка вернулась. В руках она держала несколько коробок.Попробуйте это шотландский беретик
Шляпка была крохотною и забавной. Исполненная из атласа горчичного цвета, она была украшена лишь брошью с темными камнями.
- Интересно - Марья взяла и повертела ее в руках.
- В Париже весьма модны, - девушка вновь покраснела.У меня сестра работает в модном доме и говорит, что скоро широкие поля выйдут из моды.
- Не здесь, - отмахнулась Марья.В Париже возможно, а у нас солнце
- И бледность тоже
- Глупости, загар
Шляпка сидела пожалуй, сидела. Шляпка. Василиса повернулась одним боком к зеркалу. И другим. Поправила