Я кивнул.
Здесь моё пребывание постоянно контролируется. Виктория указала взглядом на потолок, на поблёскивающую линзу камеры. Я никуда не выходила из здания. Допустим даже, что это я наняла убийцу. Но разве могла я уговорить его остаться наедине с мёртвым телом и послужить восставшему кормом?
Если мы продолжим это занятное теоретизирование, сказал я, то вы могли нанять человека: убить вашего мужа, а потом что-то найти в квартире. Мы выяснили его личность, это преступник, уже дважды сидевший за грабёж. Он застрелил вашего мужа
И стал что-то искать, прекрасно зная, что мёртвый вот-вот восстанет? Виктория улыбнулась. Нелепо. Он бы отрубил трупу голову или хотя бы связал мёртвого. Восставшие поначалу слабы и неповоротливы. Зачем же служить кормом?
Да, сказал я, глядя на Викторию. Это и впрямь нелепо. Никто не согласится на такую смерть.
Михаил встал.
Простите моего коллегу за его предположение, сказал он. Денис не очень доверяет нам. Что, конечно же, нелепо. Простите за беспокойство. Наши соболезнования.
Всё в порядке, сказала Виктория, вставая.
Встал и я. Что-то было не так, что-то было неверно.
Но у меня не было никаких доказательств, никакого мотива и никакой связи между убийцей и Викторией.
Было очень приятно с вами познакомиться, внезапно сказал Михаил. И поцеловал Викторию в губы.
Женщина-кваzи вздрогнула и отшатнулась от мужчины-кваzи.
Михаил облизнул губы. Язык у него тоже был синий.
Очень необычно, сказал он. Не могу сказать сразу, что это за вещество. Но я полагаю, оно было на ваших губах с утра? С того момента, как вы, выйдя за дверь, поцеловали нанятого вами или, правильнее сказать, соблазнённого вами человека в губы, впустили в квартиру и ушли? Сколько у него было минут, прежде чем его разбил паралич? Пять, десять? Пятнадцать? А потом он был в сознании? Видел, как ваш мёртвый муж встаёт и бредёт к нему, чтобы начать питаться?
Виктория одной рукой схватила тяжёлое кожаное кресло, вздёрнула в воздух и обрушила на голову смешного старого полицейского.
Будь он живымона бы его убила. Даже если бы он успел прикрыться руками.
Но они оба были кваzи, и Михаил отбил удар.
Виктория бросилась прочь из холла. Я кинулся за ней, выдёргивая пистолет из кобуры.
Не стрелять! крикнул Михаил, проносясь мимо меня. Фалды старого пиджака развевались за его спиной. Не смей, дурак!
Я опустил пистолет и, сжимая перед собой двумя руками, побежал следом за ними.
Михаил догнал Викторию у лестничного пролёта. Прыгнул, повис на спине, сбилони закувыркались вниз по лестнице. Грохот от удара черепов о ступеньки был такой, что меня передёрнуло. Даже в падении кваzи пытались разбить друг другу головыединственный по-настоящему уязвимый орган.
А потом Михаил сломал ей шею.
Услышав мерзкий влажный хруст, я всё понял и замедлил бег. Не хватало мне повторить такое падение я после него не встану, я после него восстану
Доставая на ходу наручникиспециальные, усиленные, для кваzи, я спустился к Михаилу. Тот сидел, придерживая подёргивающееся тело Виктории. Свою пару наручников он уже надел ей на ноги. Молча поймал мою, сковал кваzи руки.
Потом мы минуту сидели и ждали. Я тяжело дышал и сожалел о том, что не курю. Михаил просто смотрел на кваzи. Он и впрямь был хорошим полицейскимон смотрел на неё с сочувствием.
Потом шея Виктории хрустнула и вправилась. Она открыла глаза. Посмотрела на нас. Подняла руки и изучила наручники. После чего сказала:
В этом больше нет нужды.
Ничего, поносите немного, сказал я. Зачем? Зачем вы это сделали?
Женщина-кваzи смотрела теперь только на меня. Потом улыбнулась и спросила:
Вы когда-нибудь любили?
Доводилось, сказал я.
Я не могла больше смотреть, как мой любимый человек старится, сказала она. Теряет форму, привлекательность, ясность ума Когда-нибудь он стал бы кваzи но вот таким старым и нелепым Она презрительно посмотрела на Михаила. В то время как настоящая, полноценная, высшая жизньрядом. Надо лишь умереть, пройти неприятный этап и воскреснуть. Вечно молодым.
Вечно мёртвым, шёпотом сказал я.
Вечно молодым, повторила Виктория и замолчала.
«Любимых убивают все, сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек. Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчакпростым ножом».
Стихи пишете? поинтересовалась Виктория.
Это Оскар Уайльд, дура дохлая, сказал я. Покосился на Михаила. И дело не в том, что дохлая, а в том, что дура.
Михаил потёр правый бок, очень натурально вздохнул.
Рёбра болят. Три ребра, а они почему-то дольше всего срастаются. Денис, вызовите опергруппу, пожалуйста.
Ночная Москва красива. Когда-то я думал, что навсегда разлюбил ночь.
Ничего, привык понемногу
Куда тебя отвезти, Михаил? спросил я.
В гостиницу «Ленинградская», конечно, сказал Михаил. Где ещё остановиться честному кваzи?
Ты шутишь, что ли? мрачно спросил я.
Пытаюсь. Получается?
Я пожал плечами:
Не знаю. Как-то не расположен к шуткам сейчас. Напиться хочу.
Везёт тебе, кивнул Михаил. Достал мобильник и стал кому-то звонить.
Я не слушал. Я думал, что, наверное, он всё-таки и впрямь шутит.
Мы остановились у гостиницы рядом с шумящей вокзальной площадью. Как раз протяжно гудел, отправляясь, бронепоезд МоскваКазань, идущий сквозь мёртвые земли, где даже кваzи не чувствуют себя в безопасности среди толп восставших.
Не думай только, что мы стали друзьями, сказал я. Ты всё равно такой же, как она. Нежить.
Я и не думаю, покорно согласился Михаил.
Мы выбрались из машины, я поколебалсяи пожал ему руку. Горячую даже жарким летним вечером. По улице громыхал, приближаясь, трамвай.
Самый опасный вид транспорта, об этом ещё Булгаков писал. Рази голова с плеч. Кваzи может быть сколь угодно силён, но если он поскользнётся и упадёт под трамвай
Завтра нам обещали дать квартиру, сказал Михаил. Я некоторое время буду работать в Москве.
Уже понял, кивнул я. Нам?
Трамвай приближался. Я быстро оглянулся. Где здесь камеры попаду я в кадр или нет, и будет ли понятно, что я не удерживаю кваzи, а толкаю под трамвай
Но Михаил вдруг завертел головой, уставился на гостиницу.
Папа! Из дверей гостиницы вдруг выскочил мальчишкамаленький, лет десяти, бросился к Михаилу. Папа, всё в порядке?
Трамвай проехал мимо.
Михаил неловко обнял мальчикая заметил, что он прижимает его к левому боку.
Конечно, в порядке. Разве со мной может что-то случиться?
Я отвёл глаза. Ребёнок-кваzи. Какой ужас. Хуже не бывает.
А потом я посмотрел на них снова.
Мальчик был живой. Розовощёкий, раскрасневшийся, с любопытством смотревший на меня.
Я не прав. Бывает и хуже.
Но почему именно сегодня?
Это Денис, мой новый напарник, сказал Михаил. Он хороший и живой.
Привет, сказал я. Ну и пока! Спешу, дома ждут.
И нырнул в машину так позорно быстро, словно за мной гналась толпа восставших.
Дома я разулся, стягивая ботинки ногамив руках был пластиковый пакет из супермаркета. Прошёл на кухню, оставляя на полу влажные следы, носки пропотели за день. Сел за стол, привалился к стене, достал из пакета бутылку водки. Свернул крышку и глотнул прямо из горла.
Жидкое забвение потекло по телу.
Я сидел и смотрел на стену напротив. На фотографию, где Оля стояла у окна, держа на руках младенца. До апокалипсиса оставалось три месяца, Оля улыбалась, и мой девятимесячный сын улыбался тоже.
Вот ведь как бывает, сказал я и сделал ещё один глоток.
В пустой квартире не было никого, чтобы мне ответить. Да я и не ждал. Я прекрасно научился говорить сам с собой за десять лет.
Жизнь тем и хороша, что один собеседник у тебя всегда найдётся.
Глава втораяНебо и ветер
В июне месяце в Москву всегда приходит буря. Несколько раз подступает к городу, заставляя метеорологов объявлять штормовое предупреждение, и развеивается.
А потом накатывает в полную силу.