Они смотрят на меня, а я на них смотрю. И понимаю, что сейчас мы будем решать то, что я сама уже решила и за них, и за себя, и за тех детишек, что пытаются уснуть.
Неожиданно спазм сживает живот. Давлю его. Изыди! Н-да, красавица, на одном кофеЮ далеко не уедешь. Жрать надо хорошо и вовремя.
Дурацкая мысль: не хватает еще и газы пустить. То-то смеху будетторжественное собрание, посвященное началу апокалипсиса, типа, что такое конец света и как с ним жить, а начальница тут пердит при всех, нарушая траурно-торжественную обстановку.
Ну да ладно, поехали!
Предлагаю начать с того, что каждый изложит то, что знает, слышал, узнал за последние 23 дня из Internet, радио, от 'внешних' знакомых по телефону, и выскажет предположениячто нам делать. Ну, а если что делать не знает, то пусть просто скажет сразу и сэкономит всем время.
Первой начинает Машенька. Доклад ее краток: пандемия в стране. И в мире. Неизвестная форма бешенства, передающаяся через укус или кровь. Делает паузу, и продолжает: заболевшие сначала псевдо-умирают, а потом переходят на новый уровень существования. О случаях, сколько ни будь успешного лечения или исцеления, не слышно. Наибольшему риску подвержены живущие в густонаселенных районах. Характер распространения эпидемиимолниеносный. Лучший способ борьбыизоляция и нейтрализация зараженных больных.
Я злобно улыбаюсь. Опыт лечения у меня уже есть. И Маша это знает, но девочка хочет остаться корректной в выражениях, а то, что 'изолировать' можно ударом по черепувсе и так понимают.
Затем Маруся, которая добавляет к сказанному, что убив последние деньги на роуминг выяснила, что в Израиле, где живет ее двоюродная тетя, то же самое.
А так же то, что со вчерашнего утра в тридцати километрах от Днепропетровска и в 70 километрах от нас, ориентировочно в районе ПГТ Томаковка, какие-то военные начали разворачивать что-то типа лагеря спасения, куда принимают всех беженцевобещая еду и защиту. При условии, конечно, что спасаемые прибудут к ним сами. Это в радиообращение подчеркивалось несколько раз: спасаемые должны добираться своим ходом, а еда будет выдаваться нормировано.
Как работают фильтры, отсеивают ли укушенных людей от здоровыхнеизвестно. А понять логику военных, впрочем, можночем дальше расположить от города лагерь, тем больше шансов, что дойдет здоровый, а больной загнется в пути. Да и склады там, какие неподалеку
Маруся говорит еще около 5-10 минут, но это уже мною слышано-читано, да и судя по лицам присутствующих, для них это тоже уже не новость.
Очередь Омара. Он встает, и что-то пытается сказать, но вдруг начинает рыдать. Позже мы узнаем, что он таки дозвонился к своим в Баку. Хотя нет, правильнее сказатьтелефон его жены начал вибрировать и играть светом в его маленькой уютной квартирке, где-то в Саруханском районе города. И рука существа, как мягко выразилась Маша, вышедшего на иную форму существования, по все видимости, стукнула по телефону. На тот момент кто в квартире еще был жив, отбивался и кричалгромко и протяжно, а он слушал это, схватив себя за голову не смея ни выключить телефон, ни крикнуть. А сейчас он, наконец, заплакал.
Тамара, Дима и Прохор говорить отказываются, заявляя, что им больше добавить нечего.
'Э, нет, ребятадумаю я про себя, психов нам тут не надо, и хотя у нас не гештальттерапия, хоть слово, да сказать вы должны. И скажите, но чуть позже'.
От себя добавляю, что на иную форму существования выходят и те, кто уже умер, как это ни странно.
Так, сколько у нас времени? Ого!? Мы болтам уже больше часа. Как бывший психолог-мозговед, я бы заставил их еще два выговариваться, но сейчас все решает скорость, а мы и так целых три дня в коматозе пребывали да сопли жевали. А потомуближе к конкретике!
Итак, переходим к основному блюду, говорю я, еще три дня назад нас было 30 человек, а сейчас только шесть. Почему не сбежала Я, думаю, что понято всем. До Киева далеко, с транспортом сейчас жопа, некуда мне бежать. Но вот с вами что делать? Дима, обращаюсь я к водителю, почему ты не ушел? (и хотя об их мотивах я догадываюсьсказать они должны сами).
Куда? Отвечает Димчик, я же сирота. Первый выпуск 'старого детского дома'. А Нюра (его зазноба) уехала в Питер учиться.
Тамара, а Вы?
А кому нужна одинокая сорокалетняя баба, без мужа и детей? Да и папа, Царствие ему небесное, помер в том году (это я знаю, как и тот факт, что мамы у нее не было, ее воспитывал отец)
Маша, а ты?
А я и сбегала. Маша смущенно улыбается и продолжает. До самого шлагбаума дошла, а потом слышу, как машины едут из города. Много. Вот и подумала, что тут куда как безопаснее. Раз оттуда бегутзачем мне домой возвращаться?
Маруся, ты что скажешь?
Так я ж такая сирота казанская, как и Дима. Мы ж с ним 'старожилы'. Тут мой и стол, и кров и работа.
Прохору, из деликатности, я вопрос задавать не стала. Он работал тут уже около 5 летсначала на 'старом', а потом на 'новом' месте. Сперва дворником, а теперь трудовиком и завхозом. Мужчина проживал тут свою третью жизнь. Первая жизнь его длилась от рождения и до того момента, когда, еще совсем молодой, тридцатилетний инженер пришел домой на полчаса раньше, чем было нужно ему, его жене, и молодому студенту, решившему 'замутить' с замужней. А дальше были два хладных трупа, 105 УК РФ часть 1-я (прокурор, сука, со слов Прохора, хотел влепить 2-ю и пожизненное) и 12 лет принудительного сервиса. А что потом? А потом выход по двум третям за примерное поведение. И, непонятно каким образом, получение вида на жительство в Украине. И еще более непонятно как он сумел так трудоустроиться.
Не знаю, как его мой предшественник Виктор Олегович принял, царствие ему небесное, но решение оказалось хоть и рисковым, но вполне удачным.
Обвожу взором свою 'бессемейную' команду.
Итак, начинаю говорить негромко, но ровно, так что бы слышали все, бежать нам в принципе некуда. Вернеенезачем. Тутнаш дом, работа, жилье.
И у нас есть целых три варианта.
Первыйкаждый сам за себя. Но для меня, как и для вас, это не подходит. Там, я машу в стону города и шоссе, Армагеддон, конец света и стабилизец в полном разгаре. Никто за нами армию спасения в лице участкового не пришлет. А если участковый и явится, то власти начальства над ним уже нет, а вот оружие и дуростьостанутся.
Второйэвакуация всем детским домом, слегка повышаю голос, и продолжаю, и не мне вам рассказывать как и куда за последние дни я кричала и просила, что бы нас куда ни будь забрали в место побезопаснее. Но, опять делаю паузу, но сейчас я думаю, что спасать нас уже некому и некуда. Единственный вариантв 80 километрах отсюда, как я поняла из радиообращения, разворачивается городок спасения. Военные ставят палатки, раздают пищу, дают душеспасительные указания и тому подобное. Но, может я такой перестраховщик в юбке, но не нравится мне, что-то в этих призывах. Честно, не нравится, и даже не знаю, как сказать.
Вдруг вижу поднятый указательный палец Прохора: как бы незаметно поднятая рука. Молча киваю ему, и он говорит.
Катерина Тимофеевна, тут я с вами согласен. Мне тоже этот лагерь кажется каким то хитрожопым..
Поясните, пожалуйста, Прохор Николаевич.
Я до работы инженером лет пять в МЧС прослужил: 2 года по срочке и три по контракту. Так вот, я тоже вчера вечером услыхал то, что передают из Томаковки. Около 12 ночи
И?!
Ну, как бы вам сказать Если бы я хотел отсидеться подальше от опасности, да спасти как можно меньше людейведь их надо еще и кормить, то я бы тоже там беженцев 'спасал': пеший туда не дойдет, а 'конный' в этот лагерь и так не поедет. Как ни как 70 км. от города. Как-то так. Да и склады Гос. Резерва, там кажется, находятся.
Молча киваю Прохору: он очень сформулировал то, что вертелось у меня на языке, но так и не смогло разродиться в логичный вывод.
Смотрю с прищуром на своих приспешников и продолжаю говорить. И сдается мне, что там нам будет не лучше, чем тут. А военные любят командовать. И еще, мы не знаемво что потом выльется покровительство и добрая воля военных. Сейчас они сидят на складах и там реально много жратвы. Но она не безгранична, а потом начнутся терки, и, к примеру, лбы Димы и Прохора так и просятся для того, что бы их забрили, а их владельцевмобилизовали или пристроили на общественно полезные работы ('сладкая парочка' ежится, отмечаю я про себя). Относительно женщиня не думаю, что будет совсем уж плохо, но может быть по-всякому.