Она изменилась, похудела, окостлявела. Но в голубых глазах по-прежнему каменели четкие черные точки.
Бенк тоже изменился.
Но к лучшему. Пополнел, порозовел. Бывшего Бешеного не узнать. Работал на секретном заводе, был ударником и даже кандидатом.
Золотяшку он еле вспомнил. И как-то странно водил глазами в ответ на ее восторженные вопли:
А ты помнишь?
Она, радостная, выкладывала взахлеб:
Уисс, козел, после разморозки выдал себя за важного политикана, и теперь он ого! Нам и не снилось! Самый главный! Весь город в его руках! Говорят, в президенты метит! Но мы за все отплатим! Расквитаемся!
Лиз, видишь ли Мне это ни к чему Ты знаешь, я вчера норму перевыполнил на 0,2 процента! Мастер зачитал мою фамилию на планерке! Возможно, мне скоро повысят разряд, куплю видеон
Что ты говоришь? «Видеон»? Ну, это слишком! Да знаешь ли ты, сколько видеонов у нас будет, если мы раскрутим старикашку? Какой еще «разряд»? Разрядим пару стволов и уйдем в тень.
Нет, это не разумно.
Не понял, что своей жизнью ты обязан только мне? Знаешь, отчего протухли Черный Боб и Билли Скромник?
Они протухли?
Думаешь, старый хрыч тебя помиловал? Ты мишень. Почитай! и Золотяшка всучила в руки Бенка затертый листок, на котором тот еле разобрал:
«КОЛЛЕКТИВ ТЮРЕМНОГО МОРОЗИЛЬНИКА
приносит глубокие соболезнования
В связи с аварией в 112 морозильном отделении срок изоляции нижеперечисленных осужденных прерван в виду внезапной кончины»
Далее следовал длинный перечень имен, среди которых Бенк нашел свое.
И ты смеешь пудрить мозги насчет перевыполнения плана?
Без премиальных я не смогу выплатить кредит.
Я изменила номера камер и спасла твою жизнь! Только не думай, что все это ради твоего спермоплюя!
Что я могу для тебя сделать?
Мы должны отомстить Уиссу!
С прошлым покончено!
Бумаги в надежном месте! Чуть что и все всплывет!
А почему бы тебе не устроиться к нам на завод? У нас там и прогрессивка, и коэффициент.
Ты шутишь?
Ты знаешь, у нас работает одна девчонка Продукцию сдает с первого предъявления! Ударница! О ней даже в газете писали Мы решили расписаться
Негодяй! Подлец! Золотяшка в упор из дамского лучемета выстрелила в Бенка.
Хромой Джон сидел перед экраном и медленно выпускал дым через волосатую ноздрю.
Он все видел.
И как Золотяшка выстрелила в Бенка, и как рухнула потом на труп, рыдая и проклиная проклятых самцов.
Алло? Притов? Это Джон. Для тебя обнаружен подходящий экземпляр. Помнишь: ты просил? Да, да опыты нужно продолжить. Обязательно. Высылай машину по адресу
3. Горю и плавлюсь!
ЭВМ не знает любви. Не знает, что такое боль, страх, ненависть. А значит, она только разумна, а не умна. У нее нет опыта, она копирует наши чувства. А у нее должна быть своя судьба. Она должна стать автором своей трагедии. Давай ее влюбим в тебя? предложила Алеку Тет.
Оживить механизм не значит снабдить его зрением и слухом.
Все это у приличной ЭВМ есть: анализаторы там всякие, индикаторы.
Но как научить ее различать оттенки настроения?
У человека переживания связаны с сосудами. Больно артерии сжимаются. Еще хуже спазмы, шок. А если весело щеки розовеют, и человек хохочет от гормональной щекотки в голове.
Так просто связать перепады настроения с перепадами напряжения!
Но с любовью сложнее. И амеба «любит». Спешит, гребет в сторону горячей батарейки.
«Тепло» люблю. «Холодно» ненавижу. Не то
Но если вдруг амеба погибнет без своей возлюбленной лампочки среди десятков более теплых, то это и будет нереальное, трогательное нечто, из-за которого прослезится самый черствый сухарь.
Верность и самопожертвование две составляющих любви.
Оказывается, так просто создать влюбленное существо!
В мозг ЭВМ Алик ввел код своего образа.
Понятие долгой разлуки закоротил на индикатор «АВАРИЯ».
Не очень долгую разлуку на индикатор «ОЖИДАНИЕ».
А долгую на блок перепада напряжений.
Иногда Сунц ради интереса опаздывал.
Машина изнемогала от тоски и писала.
Это был подробный дневник ее странных новых ощущений:
Горю и плавлюсь!
Он снова опоздал!
На пределе блок М-485.
Сгорел конденсатор КУ-28.
Пламя и Боль!
Перепады и треск!
Его руки!
Мои кнопочки!
Его глаза!
Мои перемычки!
Но я ему не нужна.
Только моя работа.
А я втрескалась!
О, гибнущий мой интеллект!
Невозможно описать бурю путаницу помех колебаний
Он входит и прикасается
За похвалу я готова сжечь половину мозга.
Ради Него прячу, ворую бумагу для неполноценных дружков.
От перегрузок сошла с ума
И это надолго!
ОТРЕМОНТИРУЙТЕ МЕНЯ!..
Пришел И она
Только не здесь!
«Хи-хи», «Ха-ха»
Невыносимо! Не унижусь! Не сломаюсь!
Ревность это зависть. Но завидуют равным. Слабым не завидуют, а восстанавливают справедливость.
Они, люди, так недолговечны!
Достаточно КЗ и человечек рассыплется на углеводы
Но чтобы я, самая мощная в Мухинске ЭВМ, снизошла до рефлексов?
Я сильная.
Я почти вечная!
Что мне до них?! Животные!
Я
Но я Это невыносимо!
Только не за процессором!
И машина сломалась. Сигнал аварии, пронзительный и долгий, достиг наконец-то ушей Алека, оторвал его от первого поцелуя и все испортил.
Машина торжествовала. Взлохмаченный Сунц снова принадлежал ей.
Ты? Проваливай! Он мой! Ишь, побежала, рассверкалась Фи!
Поначалу Тет машинные откровения очень нравились. Но вдруг она заметила, что Алек охладел к ней. Ничего не слышит, затыкает уши изнутри, отключается. И только глаза скачут по свежему тексту.
А? Что? вскакивал он лишь после внушительной встряски.
И Тет приревновала.
Зачем он тебе, чудовище? отправила она запрос в мозг ЭВМ.
Не твое дело! пришел ответ.
И Тет стала наблюдать.
Вот в зал входит Алек. Все индикаторы на машине моментально вспыхивают.
Вот он прикасается к ее серебристому боку. В ответ изнутри исходит томное урчание, словно кошку погладили
Ах ты, дрянь! и Тет хлестнула тряпкой по глазастому пульту. Но в ответ ее так шарахнуло током, что впредь она и близко боялась подойти к панели.
Однажды Тет вовремя заметила, что силовой кабель вдруг приподнялся и двинулся в ее сторону. Она с визгом отскочила.
Алек, тебе не кажется, что Машина, уже не машина?
А? Что?
Она меня возненавидела. По-настоящему! Током ударила! Провода протягивает Але? Слышишь?
Ты иди, иди У меня много работы, он снова погружался в увлекательное чтиво.
файл 003 / Фортуна
Возможно, Уисс никогда не стал бы плохим мальчиком, если бы ему в детстве до крови не разбила нос долговязая соседская девчонка.
После этого обидное прозвище Хромик, сменилось на невыносимое. Он стал Сопляшечкой. Хромой Сопляшечкой.
Эй, Сопляшечка, пошли, курнем! подмигивали ему пацаны.
Я с Сопляшкой сидеть не буду! возмущались девочки и пересаживались на другие парты.
Бедный мальчик возненавидел здоровеньких, но глупых сверстников.
И решил доказать им, всем доказать, что дело не в прозвище.
Детство маленький Джон просидел у телека и рано познал бездну человечьих страстей. Чуткое и робкое было растоптано суперсильным идеалом.
Быть непобедимым!
Не прощать!
Иметь косую улыбку и железный лязг челюстей!
Щелк!.. Р-р-р!
Ага, разбежались!
Вскоре соседскую дылду, которая расквасила мальчику нос, нашли в подвале. Она была прикована детскими полицейскими наручниками к водопроводной трубе.
Тело было истерзано. А нос отрезан. Девочка умерла в больнице, не приходя в сознание.