Они накладывались друг на друга, образуя странные узоры, в которых угадывались очертания лиц и животных. Поодаль, рядом со стеной и очередным трупом валялся протез ногипростой, деревянный, без какой-либо электроники.
Я просмотрел туннель во всех возможных диапазонах: от ультрафиолетового до инфракрасного и теплового, и заметил несколько тоненьких ниток, которые вели к связкам гранат, висевшим на потолке в старых авоськах.
Вот тебе и новый год сказал командир, тоже заметивший ловушки. Ступаем осторожно! Всякие дощечки, картонки и прочую хрень не топчем!
Барабаны в моей голове, успокоившиеся во время боя, снова начали громкую отбивку. Впереди показалось красноватое свечениедошли. Вот только почему так тихо?
Стоять! фальцетом завопил мегафон, и мы моментально рассосались по туннелю так, словно там никогда никого не было. Я упал за большой кусок бетона, вывороченный из стены неведомой силой.
Ни шагу дальше! Уходите, или мы взорвём туннель! от голоса хотелось смеяться: говорил он грозные вещи, но произношение делало их похожими на передразнивание.
Майор Иванов, КГБ! закричал я. У вас находится опасный преступник! Выдайте его, и никто не пострадает!
Иванов? переспросил переговорщик. А не тот ли ты Иванов, что под Белградом меня к расстрелу приговорить хотел за пачку сербских сигарет?
Нет! Я другой.
Да все вы там Уходи, майор! И людей своих забери! С Дону выдачи нет! А не то все тут поляжем!
Поляжем! пообещал я. Но вы к богу своему не попадёте!
Чего это не попадём?
Я нервно хихикнулголос меня забавлял.
Потому что бог вас не примет с работающим железом в теле. Я прав?
Наше железо давно неактивно, нехристь! уверенно сказал сектант.
Я молча вытащил из кармана небольшую алюминиевую коробочку с антеннойпростейший приёмо передатчик всего с одной кнопкой, что-то вроде древнего Wi-Fi роутераи примерился к расстоянию. Вроде должно добить даже с учётом экранирования. Советская техника, она такая. Нажать на кнопку и подождать полминуты.
Чего молчишь, нехристь?! гневно пищал сектант. Мы вас не звали! Пошли вон, а не то всё взорвём.
Сейчас-сейчас! отозвался я и подмигнул командиру спецотряда. Сейчас всё будет.
Негромкий вскрик не был усилен мегафоном, но всё равно оказался хорошо слышен в тишине туннеля, прерываемой лишь журчанием ручейка.
Как вы это сделали?! Его же отключали! В голову ко мне влезли, ироды! испуг в голосе стал просто музыкой для моих ушей.
Мы отключим всё обратно, если выдашь нам Ионо! Давай сюда этого сраного литовцаи мы уйдём! В противном случае вам не яйца, а головы придётся друг другу отпиливать!
Недолгое молчание, переговоры вполголоса, несколько негромких восклицаний.
Ждите! от волнения голос переговорщика стал ещё выше, хотя это, казалось, было невозможно.
Пищит, как дочкина игрушка, тихонько сказал пулемётчик, вызвав серию смешков.
Примерно через десять минут послышались вскрики и гомон голосов. Отряд оживился, и я, подняв голову, увидел, что к нам движется целая делегация.
Десяток нездорово пухлых бородатых мужиков в поношенной форме Новосоветской армии возглавлял колоритный седобородый старик с безумными глазами, одетый в самодельную чёрную рясу с погонами капитана. Вместе с ними был ещё один человекв классической синей робе заводского рабочего. Его руки связали за спиной, а на голову зачем-то нацепили мешок.
Сюда идитя! сказал капитан в рясе, пройдя половину пути. Без оружия!
Только без глупостей! предупредил я и, оставив дробовик, пошёл навстречу.
Вот он! старик улыбнулся, обнажив все свои три гнилых зуба. Забирайте и идите! Идите!
Сопровождающие толкнули Ионо мне под ноги, тот упал на колени и застонал.
Ну вот. «Выдачи нет, выдачи нет», передразнил я, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как перекосило от злости лицо сектанта. Сейчас я заберу егои мы с отрядом пойдём на выход. Делать подлянки и стрелять в спину не советую: это может плохо кончиться.
Да не будем, не будем! запричитал старейшина. Только железо отключи. Не по-христьянски это.
А стрелять первыми, значит, по-христьянски? я угрюмо взглянул на старика.
А стрелятьпо-христьянски! уверенно повторил мои слова священник. Сами живёте без бога и другим не даёте, черти краснопузые! Давай уже! Забирай этого хакера! последнее слово он произнёс как ругательство.
Я помог Ионо подняться на ноги и снял мешок для того, чтоб посмотреть на его рожу. А ну как старик меня обмануть решил?
Да, это был он. Хенрикас Ионобелобрысый тридцатилетний мужик с арийскими чертами лица и голубыми глазами, которые смотрели с холодной ненавистью и презрением.
Лабвакар, оскалился я.
Это по-латышски! вскинул голову хакер.
А мне плевать, я передал по рации, что мы готовы выступать.
Отряд выстроился для прикрытия тыла. На обратном пути мы забрали сапёра, санитара, двух раненых и одного «двухсотого».
Бойцы взвалили на себя товарищей, которые из-за наркотика тихонько пели песни и хихикали, а командир без слов взял на руки тело погибшего. Нас никто не преследовал, и тишина туннеля нарушалась лишь воркованием накачанных наркотиками бойцов да ручейком, который уже не воспринимался на слух.
Люди старались не смотреть на погибшего, но я знал, что это лишь до окончания операции. Когда они доберутся до базы, закончат дежурство и вновь станут обычными людьми, чувство потери навалится, как груда металла, упавшая с небес. Друзей терять всегда тяжело, а в таких отрядах служили только друзья.
Командир внезапно остановился и повернулся к сапёру, когда мы отошли метров на пятьсот:
Как там? Не пора?
Да, наверное, пора, пожал плечами сапёр после двухсекундного раздумья, и земля содрогнулась. Старые туннели встряхнуло, чугун застонал и заскрипел, а бетонная крошка посыпалась нам на головы. Отряд обдало волной горячего воздуха и пыли, от которых я инстинктивно закрылся рукой. Несколько раз громко чихнув, я протёр глаза, сняв предварительно перчаткичёртова пыль!
Ну, вот и всё, жёстко резюмировал командир, оглянувшись на завал. И повторил уже тише, словно для мертвеца у него на плече: Мы отомстили.
А я покосился на Ионо и подумал, что лучше б ему оказаться тем самым хакером, которого мы ищем. В противном случае вина за смерть офицера «Альфы» целиком ляжет на меня.
8
Куда его? спросил, оторвавшись от старомодной бумажной книги, молодой и щеголеватый дежурный офицер. Он уставился на Ионо, которому вкатили конскую дозу снотворного и немножко прооперировали. Два санитара везли хакера на каталке следом за мной.
В «бункер».
Распишитесь! отчеканил лейтенант и кивнул на стойку. Там, рядом с новенькой офицерской фуражкой с красным околышем и звёздочкой, лежала заляпанная предыдущими прикосновениями считывающая пластинка. Я с некоторой брезгливостью приложил к ней большой палец и дождался, пока загорится зелёная лампочка.
Проходите! Камера номер три! дежурный снова углубился в чтение устава и более не обращал на нас внимания.
«Явно чей-то знакомый или сынок», подумал я. Крепкий, молодой, здоровый, с зализанными воском волосами и отвратительно упитанный. При виде него во мне проснулся праведный гнев, из-за которого приходили на ум слова, которыми любили бросаться при виде несправедливости уцелевшие фронтовики: «В окопы бы тебя, сукиного сына!»
«Бункер» представлял собой тесную допросную камеру, обшитую стальными листами двадцатисантиметровой толщины. Ничего лишнего: только два прикрученных к полу стула, стол следователя и убранные за грязное бронестекло лампы под высоким потолком. Никакой связи с внешним миром: полный информационный вакуум.
У входа санитары расстегнули ремни, удерживавшие Ионо на каталке, и с кряхтением занесли этого недоделанного арийца в допросную. Они пообещали, что сейчас введут препарати через десять-пятнадцать минут клиент будет готов к разговору, на что я попросил их особо не торопиться и ушёл пить кофе.
Спать хотелось ужасно: ночь выдалась бурнаяи мой несчастный организм, стоило ему оказаться в тепле и спокойствии, тут же настойчиво потребовал пойти и отключиться минут на шестьсот. Первые пять минут я провёл возле кофемашины, которая хрипела, трещала, тряслась и стонала, как будто не кофе варила, а собирала на конвейере танки.