Взяли? спросил я, ожидая услышать в ответ «конечно».
Нет! неприятно удивил меня командир. Вертолёт над нами повернулся и оказал невидимому стрелку ответную любезность, жахнув из носового пулемёта. Их там нет!
Как?! опешил я, автоматически пригнувшись, когда вертолёт начал стрельбу. Какого чёрта?! Они же были там, я лично видел!
Я что, вру, по-твоему?! прикрикнул командир. Нет никого! Можешь сам посмотреть!
Я выругался и побежал внутрь лачуги, которую обыскивали бойцы «Альфы». Некоторые из них вышли наружу и заняли круговую оборону.
Что тут? спросил я у спецназовца, который тщательно ощупывал и обстукивал стены. Судя по всему, у него в глаза был встроен универсальный сканер.
Ничего, пожала плечами громадина в чёрной броне. Ни окон, чёрных ходов, ни подозрительных полостей.
Да какого?! я ударил в хлипкую стену, проломив её. Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!
Спокойно, усмехнулся боец. Осмотр ещё не закончен.
Ищите! рявкнул я на ни в чём не виноватого «спеца». Всё тут переройте, но достаньте!
Простояв какое-то время у входа, я не удержался и присоединился к «альфе»: метался по лачуге, раскидывал вещи в поисках каких-нибудь улик, открывал коробки и сундукино ничего, лишь создавал бесполезную суету и мешал специалистам. Спустя десять минут в ухе тихонько зашипел передатчик. Говорил командир.
Надо улетать отсюда и поскорее. Вы с нами?
Я сжал кулаки и тихонько выматерился, но делать было нечего:
Да. Конечно, с вами, досадно было уходить вот так, несолоно хлебавши.
Снаружи «альфовцы» уже цепляли фалы к поясам. Один из бойцов крепко ухватил меня подмышками, и в тот же миг мы вознеслись к серым небесам, которые «крокодил» рубил на ломти своими чудовищными винтами.
В брюхе вертолёта было темно, душно и тесно, поэтому за время полёта я вспотел и ещё больше разозлился. Мистика какая-то. Как сквозь землю провалились. Причём ладно если б мальчик был здоров, можно было бы пролезть в какую-нибудь дыру или подкоп, но он же, чёрт возьми, инвалид! С таким креслом, как у него, не во всякую дверь пролезешь, не то что в пролом. Вопросы, одни вопросы.
Эй! Ты где сейчас? прервал мои размышления Палыч. Перед глазами повисла его мордапечальная и замученная.
Лечу в отдел.
Взяли? поинтересовался он.
Нет, раздражённо рыкнул я, предвкушая вопли и упрёки в некомпетентности.
Почему? А, ладно, потом, всё потом. Сейчас я дам команду высадить тебя на ближайшей площадке. Вызывай машину и срочно дуй на адрес.
Плохое предчувствие. Очень плохое.
Что случилось? осторожно спросил я.
Убийство случилось, устало ответил Палыч. В Собрании минус ещё один депутат.
Ах ты ж!.. я завернул короткую, но жёсткую тираду из нескольких слов. Спецназовцы покосились, но ничего не сказали.
Ага, полностью согласен. Похоже, ты был прав. Накаркал, сукин сын Давай на место, короче. А яспать на пару часов. Прикажу будить меня только в случае ядерной бомбардировки или поимки заказчиков, поэтому давай там Проявляй разумную самостоятельность.
Есть проявлять разумную самостоятельность, с напускной бравадой отозвался я. Несмотря на признание моей правоты, на душе было паршиво. С аналитиками связался? Они ищут хакеров?
Ага. Они сами тебе позвонят, как что-то найдут.
Принял. Давай, Пал Палыч, приятных снов.
Ой, да пошёл ты шеф отключился.
Меня высадили на крыше жилого комплекса образцового содержания, практически в двух шагах от Дворца Советов. Даже на расстоянии он возвышался так, словно я стоял у его подножия. Ленин на крыше незаметно для глаза вращался, указывая рукой на солнце, словно призывал человечество последовать за Икаром. Зеркальные окна и стальные гербы ярко сверкали, а с севера порывистый ветер нёс серые унылые тучи.
В который уже раз я удивлялся тому, как близко и в то же время невообразимо далеко находятся два совершенно разных мира: анархическая Горбушка и незыблемо-тоталитарный Дворец Советов.
Вертолёт «Альфы» развернулся и помчался на восток, в сторону Конторы, а я, отыскав выход с крыши, покинул дорогое жильё партийных начальников, немало шокировав своим появлением старичка-консьержа.
Он провожал меня испуганным взглядомпохоже, увидев вертолёт, подумал, что Контора опять прибыла по душу какого-нибудь жильца. Такое часто бывалофавор и опала в стране советов шли бок о бок.
Всё в порядке? голос был едва слышен из-за включенного на полную громкость малюсенького телевизора.
Да, кивнул я и вышел, стараясь поддерживать загадочный вид.
Снаружи уже ждала моя «Волга».
Я несколько раз произнёс адрес, раздражаясь всё сильнее, пока навигатор, наконец, не пиликнул и не повёз меня к месту преступления.
В центр, к грандиозному бассейну «Москва» у метро Кропоткинская. Машина выехала на автостраду и набрала умопомрачительную скорость. Мимо проносились новые безликие кварталы и старые, упрятанные за высоченные серые стены-саркофаги. «Волга» то ныряла в глубокие туннели, освещённые тусклыми жёлтыми лампами, то снова показывалась на открытых участках. Не прошло и десяти минут, как я уже был на месте, правда, с тошнотой из-за постоянных резких маневров. Навигатор вывел на бывшую Пречистенкудревний и некогда очень любимый мной район. Тишина, зелень сквера, обилие музеев и красивая архитектура делали его одним из тех мест, где чувствовался дух городатого самого, древнего, а не нового, вечно куда-то спешащего. Старинные особняки с колоннами и лепниной, белые монастырские постройки с узкими зарешеченными окнами, мемориальные доски, всё это безумно мне нравилось. Поэтому сейчас я с искренней болью в сердце смотрел на эту самую улицу и не узнавал её.
От похожей издалека на Колизей громадины, снова построенной на месте руин Храма Христа Спасителя, в небеса поднимался колоссальный столб белоснежного клубящегося пара. Страшно было даже представить, сколько электричества потребляла такая махина. Из знакомых мне мест остался только сквер с загаженным памятником Энгельсу, на голове которого денно и нощно сидели неистребимые голуби. Кроме него уцелели музеи Толстого и Пушкина, а также одна из монастырских построек у сквера. Всё остальное изменилось до полной неузнаваемости. Вместо узкой улочкиширокий проспект, поражающий воображение, но совершенно неприспособленный для жизни. Особняки исчезли: новокоммунисты почти полностью перестроили райони на месте усадеб «проклятых капиталистов» ныне громоздились высокие каменные семи- и восьмиэтажки, построенные по чертежам сталинских времён.
Новая власть хотела в точности осуществить древний план переустройства центра и создать ту Москву, которую когда-то видели в своих фантазиях сталинские архитекторы. Тогда ещё Дворец Советов должен был получиться куда меньше и располагаться тутна месте бассейна. А проспектам, примыкавшим к главному строению всего коммунистического мира, было суждено стать центром государства мирового пролетариата. Населять их планировалось исключительно высшими партийными чинами, генералитетом, знаменитыми учёными и деятелями культуры.
Но получилось как всегда.
После того как район был перестроен и заселён, Дворец Советов решили перенести, а дома с номенклатурой, разумеется, остались.
Получился интересный казус: широкие проспекты вели к бассейну, а к Дворцу Советов приходилось добираться чёрт-те как. Это создавало чудовищные проблемы с транспортом, особенно по утрам, когда вся эта орава ехала на работу.
С этим, конечно, пытались справиться, например, при помощи широкой подземной трассы. Но до её сдачи в эксплуатацию было ещё далеко, и длинные кортежи каждое утро стабильно застревали в пробках, состоявших исключительно из тех самых кортежей.
Машина остановилась у старого особняка, уцелевшего во время сноса лишь благодаря тому, что это была какая-то знаменитая усадьба. Интересное розовое двухэтажное здание с высокими окнами, закруглявшимися вверху. Входслева: массивные деревянные двери, на которых красовались огромные ручки из потемневшей меди. Рядом табличка«Управа района Хамовники». Немного дальше стояли «скорая» и легковой милицейский «москвич» жёлтый, с синей полосой.