Берт несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Его глаза полезли на лоб.
Постой, ты хочешь, чтобы я это сделал? Может, лучше я отвлеку, а ты насыплешь?
Нет. Тебя не должны видеть в монастыре после занятий. Келл раздраженно цокнул. Честное слово, как малому ребенку все объяснять нужно. Это же твоя репутация, как ты сам не поймешь!
Берт состроил недовольную гримасу.
Так, может, ты сам и отвлечешь, и насыплешь? А я после занятий домой свалю, чтоб не светиться. Репутация же.
Нет, мне нужно, чтобы ты был здесь. Если что-то пойдет не так, сделаешь вид, что бьешь меня, и вытащишь отсюда.
Берт что-то недовольно пробурчал, но вслух сказал:
Ладно. У тебя хотя бы оружие есть?
Возьму из оружейной после вечерней трапезы.
Прозвонил колокол, возвещающий о скором начале занятий. Парни поднялись со своих мест.
Встретимся на этом же месте после занятий.
Берт кивнул и хмуро побрел к гимназическому корпусу. Он не хотел убивать монахов, хоть косвенно, хоть по-настоящему, ведь конкретно ему они ничего плохого не сделали. Он их недолюбливали только. Особенно жаль брата Анри, он относился к Берту так, как мог бы относиться родной отец. Берт печально вздохнул: чего не сделаешь ради любви.
Келлгар нес в трапезную ящик вина. И в коридорах, и в самом помещении было пусто, только на кухне заканчивали последние приготовления повар и его помощникодин из юных послушников на дежурстве. Келл двинулся мимо рядов длинных столов, еще не накрытых к трапезе. Столы и лавки не отличались особым изяществом, как и остальные предметы мебели монастыря: монахи ценили простоту, ведь сознательный отказ от земных благ есть путь к просветлению. Он приветливо улыбнулся повару, который выглянул в зал через смотровое окно. И вдруг поскользнулся на полу и с громкими потоками отборной ругани грохнулся на спину, а бутылки из ящика полетели сверху. На такой невообразимый грохот из кухни выбежали повар с помощником. Келл с закрытыми глазами валялся в луже красного вина, вокруг ковром рассыпались острые осколки и тут же лежали чудом уцелевшие бутылки, коих, однако, осталось меньшинство.
Келлгар! Повар склонился над мужчиной, насколько позволяла красная лужа и больные суставы старика. Ты как, не ушибся?
Келл осторожно пошевелился, приходя в себя.
Я в порядке, только головой ударился, болит. Он приподнял голову и посмотрел вокруг с видом невинным и растерянным. Не могли бы вы помочь мне подняться?
Повар поставил на ближайший стол ящик и уцелевшие бутылки, а его помощник убрал осколки с тела Келла. Затем они вместе взяли его за руки и потянули.
Порядок? Повар оглядел его изучающе, пощупал затылок. Ну и попадет же тебе. Как ты так умудрился, полы же даже не скользкие!
Не знаю, Келл озадаченно потер ушибленный затылок. Сейчас все уберу.
Помоги ему, распорядился повар, пока монахи не пришли, и, беспокойно покачивая головой, вернулся на кухню, отправив Келлгара с юным послушником за тряпками.
С одежды и волос Келла то и дело слетали красные капли, и он, дабы не усложнять себе сверх меры работу, счел за лучшее снять рубаху. Сухой ее частью промокнул волосы и бросил на пол: больше она не понадобится.
Убирая осколки и огромную красную лужу, Келл еле сдерживал улыбку. Все прошло удачно. Он заметил, как Берт влез на кухню через постоянно открытое окно, высыпал порошок в котел и так же быстро покинул кухню. Сейчас по плану Берт должен пойти в комнату Келла и ждать там, пока подействует яд.
Закончив уборку, Келлгар поспешил в свою комнату переодеться и умыться. В коридорах ему встречались монахи и остальные обитатели монастырявсе постепенно стягивались на вечернюю трапезу. Они беззаботно переговаривались, кивали и улыбались идущему навстречу Келлу, словно не замечая его хмурого и отчужденного выражения, ведь для них это был всего лишь один из вереницы одинаковых дней размеренной и спокойной жизни. Келл же едва справлялся со своей бурей.
В комнате, как и было уговорено, уже ждал Берт. Мгновение они смотрели друг на друга, потом расхохотались. Смех был порождением вконец расшатанных нервов, хотя и видок Келла стал прекрасным поводом для шуток: слипшиеся волосы торчком, липкие красные пятна на лице и на теле. Отсмеявшись, Келл стянул с себя остатки одежды и бросил их в угол.
Пойду мыться. Тебе придется посидеть здесь без дела некоторое время. Сможешь?
Юноша лукаво улыбнулся и вытащил из-под кровати бутылку вина, уже начатую.
Не волнуйся за меня, я найду, чем заняться.
Келл закатил глаза.
Только не напейся до беспамятства, чтобы мне самому не пришлось тебя вытаскивать! Помни, что ты здесь не просто так, а для моей страховки. Не хотелось бы, чтобы твое пристрастие к бутылке поставило нас обоих в неловкое положение.
Берт улыбнулся еще шире и вытащил из кармана кусок сыра.
У меня и закуска есть. Прихватил с кухни. Очень даже сносный.
Мужчина усмехнулся, взял полотенце и чистую одежду и вышел. В теплое время года послушники мылись в закрытом внутреннем дворе из бочек с холодной дождевой водой. Смирение перед различными жизненными тяготамиодин из путей к просветлению.
Первая часть плана вроде бы удалась, но он волновался. Что, если яд Берта не подействует, или подействует не так, как от него ожидается? Вся эта задумка с ядом нужна была лишь для того, чтобы монахи не оказывали сопротивления, ведь они по праву считались искусными воинами, и некоторые из них носили с собой оружие. Ядсредство слабаков и трусов, его использование не делает убийце чести. Но разве была честь в убийстве беззащитных детей семнадцать лет назад? Это месть, черное дело, и для нее все средства хороши. Самостоятельно Келл мог бы справиться с двумя-тремя, если напасть неожиданно, но никак не со всеми. Монахов было восемнадцать, еще послушники, простые работники и студенты, живущие в монастыре, всего около сорока человек. Он не собирался убивать всех, только черных всадников. Руки дрожали и сердце билось сильнее в предвкушении долгожданной и сладкой мести.
Когда мужчина умылся и привел себя в порядок, он взобрался на монастырскую колокольнюзаранее избранный наблюдательный пункт. Отсюда открывался вид на всю территорию, а что самое замечательное, на галереи и переходы между корпусами. Келл мог видеть, как монахи и послушники покидали трапезную и расходились по кельям и комнатушкам. Такие умиротворенные, ничего не подозревающие. У него снова задрожали руки, гулко заухало успокоившееся было сердце. Час расплаты все ближе.
Он дождался, пока на территории полностью прекратится движение, спустился с колокольни и поспешил к складу с оружием, на всякий случай постоянно оглядываясь. По пути так никто и не встретился, и это, несомненно, являлось хорошим знаком.
Оружие для тренировочных боев и для показательных выступлений студентов хранилось в корпусе недалеко от вытоптанной площадки во внутреннем дворе. Келлгар с легкостью вскрыл замок, даже не задумываясь о заветах Единого Бога, ведь тяжесть этого проступка меркла перед предстоящим деянием. Он выбрал более-менее заточенный меч, прихватил портупею к нему и два небольших кинжала, захлопнул складскую дверь, не потрудившись вернуть замок на место, и поспешил обратно в свою комнату.
Берт растянулся на кровати прямо в сапогах, пустая бутылка валялась на полу. Он чуть приподнялся на звук открываемой двери и снова уронил голову на подушку.
Ну что? Юноша выглядел совершенно трезвым.
Все разошлись. Подождем еще немногои можно начинать. Келл бесцеремонно пододвинул ноги товарища и уселся на кровать.
А мне-то что делать?
Ты можешь пойти в классную комнату или в библиотеку и сделать вид, что засиделся допоздна за книгами.
Яза книгами? Ну ты даешь! Юноша усмехнулся такой глупой идее, ведь никто из монахов до сих пор не замечал за ним рвения к учебе. И как я пойму, если тебе понадобится помощь?
Келлгар ненадолго задумался.
Наверно, поднимется шум, если что-то пойдет не так, неуверенно предположил он.
Нет уж, приятель, мне совсем не на руку, если тебя прикончат.
Тогда можешь по-тихому ходить за мной. Но за репутацию твою я не ручаюсь.