Язм, господине, токмо и собирался у-у-у
Получив от хозяина увесистого «леща», паренек скривился от боли, и низко поклонился:
На зов явился вот он я.
Вижу, что ты, хвост собачий! Гостей в горницу проводи!
Никаких признаков цивилизации Вожников ни во дворе, ни в избе не обнаружил, да и не искал уже. В бревенчатой избе, рубленной в обло с покрытой сосновой дранкой крышей, оказалось ничего себе: тепло и даже как-то уютнозакопченные иконы в углу, да топившаяся по-черному печь, дым из которой, скапливаясь под стропилами, выходил в деревянную трубудымник. Старина, чего уж! Все сработано на совестьбез единого гвоздя, с дощатым, выскобленным добела полом и тремя волоковыми оконцами, вырубленными в смежных бревнах и закрывавшимися«заволакивавшимися» досками, естественно, тесаными, не пилеными.
Войдя, все сняли шапки и перекрестились на иконы.
Федька повернулся к Борисычам, безошибочно признав в них старших:
Я, господа мои, вам на сундуках постелювсе ж спать пошире.
А вам, парнишка перевел взгляд на Егора с Антипом, на лавках.
На лавках так на лавках, согласился Вожников. И тут же пошутил: Слышь, Федя, а у вас тут мобильная связь берет?
Берет? Не-а, подросток замахал руками. Никто тут ничего не берет, и у вас не возьмет, пастися не следует, татей нету.
Иван Борисович деловито осведомился про баньку, мол, а не истопил бы хозяин?
Дак и велит истопить, коль попросите, широко улыбнулся парень. Но только за
Понятно, не сдержался Егор. За отдельную плату. Ну, что, господа, будем баньку заказывать? Ятак бы за милую душу.
Да, погладив бороду, кивнул Иван Борисович. Коли время есть, чего ж не попариться? Скажи хозяинупусть велит. Мы, сколь скажет, заплатим.
Сейчас же и передам, уходя, низенько поклонился отрок.
Может, нам еще и девочек заказать? пошутил Вожников, на что Борисовичи хором сплюнули:
Тьфу ты, срамник! Еще что удумал!
Да я так просто, засмеялся Егор. Ну, не хотите, так как хотите. Кстати, откуда ты, Иван Борисович, взял, что Игнатсвоеземец? Может, он боярин, или из детей боярских, а?
Его вопрос снова вогнал Борисычей в смех:
Ну, скажет тожебоярин! В такой-то курной избе? А усадьба, похоже, его, знатьсвоеземец, однодворец даже.
Возникший теоретический спор на темы социальной истории русского средневековья был прерван появлением Федьки. Вежливо постучав, парнишка, не дожидаясь ответа, распахнул дверь:
Хозяин в баньку зовет. С полудня еще топленамылись. Сейчас бабы ополоснут, чтоб чисто, и прошу.
Квасу пусть хозяин твой в баньку пришлет.
И кваску, и бражицы!
Попарились быстроне до пару, грязь бы поскорей смыть, к тому же не хотелось заставлять долго ждать гостеприимного хозяина. Помывшись, уселись в предбанникеохолонуть, Федька как раз притащил глиняный жбан с квасом. Забористый вышел квасок, хмельной! Егор две кружечки выкушалзахмелел даже.
Еще кваску, господа мои? изогнулся в поклоне подросток. Я живо сбегаю.
Тут только Вожников заметил свежий, расплывшийся под левым глазом парня синяккто-то хорошо, от души приложился. За дело?
Не надо бегать, одеваясь, промолвил Иван Борисович. Сейчас и за стол, так?
Так, кивнул Федька. Хозяин ждет уж. Ухи навареноналимья, осетровая, стерляжья. Да студни, да каши разные.
Ну, вот и пойдем, потянувшись, Данило смачно зевнул. Там и выпьем. Егорий, ты что застрял? Еще париться хочешь?
Да нет, только водой окачусь.
А мы покав избу. Ты давай тут недолго.
Да быстро. Егор придержал в дверях Федьку: Сам-то кваску выпей.
Юноша в страхе отпрянул:
Да не можно мне! Вдруг да хозяин прознает? Убьет! Для гостей квасок-то.
Да не убьет, ухмыльнулся Вожников. И не узнает. Садись вон, пей. Давай, давай, не отказывайся!
Благодарствую. Быстро опростав кружку, подросток утер губы рукавом рубахи и неожиданно улыбнулся: Добрый квасок. Упарился за сегодня весь, уфф
Пей еще Давай, давай, не стесняйся. Что хозяина-то так боишься? Раб ты ему, что ли?
Раб.
Я так и подумал, Егор потянулся. Ох, господи, ну и глушь тут у вас.
У нас-то еще не глушь, обиженно сказал Федька. Есть места и поглуше.
Егор со смехом хлопнул его по плечу:
Да кто б спорил, Федор? Кто тебя этак в глаз-то приложил?
Да так, скривился парень. Бывало и хуже. В прошлом месяце на конюшне выпороли, едва кожу всю не стянули, думали, я крынку с медом украла я ее, крынку-то, и в глаза не видел. Вот тогда было больно, а сейчас синяктьфу.
Да-а, прищурившись, Вожников снова плеснул квасу, да, выпив полкружки, отдал остатки Федьке.
Благодарствую.
Слышь, Федя, а это Игнатон все же кто?
Игнатехозяин.
Ты еще «боярин» скажи.
Не боярин, врать не буду. Своеземец, земелька есть, стадо в сорок коров, да лошади, да свиньи, да всякая птичья мелочь
Понятнотипа фермер, значит. Или, как в простонародье говориликулак. А ты у него в работниках в холопях Егор с усмешкой подмигнул собеседнику и опять потянулся. Ла-а-адно, больше пытать не стану. Пора! Ты, Федор, загляни вечерком, после ужинапоболтаем, ага?
Ага, юный собеседник кивнул и, почему-то вздрогнув, понизил голос: Добрый ты человек, господине. Приду.
Ужин прошел весело, в беседе. Пока гости уминали ушицу да пироги с кашами, какой-то седобородый дед нараспев читал былины про Илью Муромца и всех прочих. Потом, когда уже пошли орехи да всякие сладкие заедки под медовуху, подсел к столу какой-то непонятный тип лет сорока; все, как и положенопри бороде, в посконной рубахе с кушаком, с вышивкой, в кожаных постолах. Подсел, завел разговор, все выспрашивал про разные городапро Ярославль, Владимир, Устюжну Борисычи отвечали односложно, Антип вообще в разговор не лез, да и Егор отмалчивалсяа чего говорить-то, коли в Устюжне никогда не был, а в Ярославле с Владимиром хоть и бывал, но так, проездом. Вот и молчал, да иногда о своем думалвсе ж лезли в голову разные мыслине робот, чай, человек, в пятнадцатый из двадцать первого века попал, и чтодальше поскакали?
Переживал Егор, уж конечно, и пытался себя занять разговорами, хоть какой-то беседойпоговоришь с кем-нибудь, все не так грустно покажется. Ла-адно, и в пятнадцатом веке люди живут жили и колдунью разыщем и может быть, чем черт не шутит?
Хозяин, своеземец Игнат, надо отдать ему должное, все ж управлял застольем: хмельное подливали вовремя, да и тосты произносились часто.
Борисычи с Антипомвидно былозахмелели, а вот у Егора тот, легкий квасной, хмель давно прошел, выветрился, а новый не брал, потому как закуски было в избытке, а вот выпить, считай, что и нечегомедовуха, чай, не водка, не виски, не кальвадос.
«Ишь ты, кальвадос ему! посмеялся сам над собой Вожников. Граппу еще вспомни!»
Он заметил у Игната серебряный браслет с узором из ма-а-аленьких таких шариковзернь называется, а на бревенчатой стенедоспех из металлических продолговатых пластин, друг на друга чуть-чуть наползающих и кольцами скрепленных, бахтерец. Все правильнопятнадцатый век, не раньше
Гости и хозяин, захмелев, раскраснелись и затянули песни, большей частью, естественно, Егору незнакомые. Он и не подтягивал, просто сидел, слушал.
Э-э! допев, повернулся к нему Игнат. А ты что не поешь?
Так песен этих не знаю.
Тогда свою затяни!
И затяну, запросто! Наливай.
Эхх
Шел отряд по берегу,
Шел издалека,
Шел под красным знаменем Командир полка.
А-а-а-а! А-а-а-а!
Эй, подпевайте!
Командир полка.
Дирижируя обглоданной рыбьей костью, Вожников допел песню до конца и довольно хмыкнул:
Вот!
Добрая песня, тут же заценили собравшиеся. Это в Заозерье такие поют?
Где поюттам поют, уклончиво ответил Егор и спросил: А что, водки-то у вас нету?
Чего-чего?
А, ладно, медовуху тогда наливай!
Ну, не брала Вожникова медовуха, слабенькая все же, сейчаспод такие песниводки бы, да девчонок позватьнародный хор!