А мне стоит в ней усомниться? с не меньшей иронией в голосе, чем в улыбке, отозвалась девушка.
Настаиваете на демонстрации? уголок губ преподавателя дрогнул то ли от сдерживаемой улыбки, то ли от скрытого гнева. Правда, на гнев было не очень похоже.
Ничего не имею против нее, пожала плечами его оппонентка.
Что ж, так и быть. Но вам придется кинуть мне веревку, когда я буду на перекладине, не став кочевряжиться, уступил мэтр.
Так и быть, окажу вам эту маленькую любезность, милостиво согласилась девушка, после чего обошла яму и приняла означенный предмет из рук преподавателя.
Мэтр Дойл хмыкнул и отправился к противоположной стороне ямы, где, сгрудившись настороженной кучкой, стояли мы, до этого синхронно переводившие взгляды с мэтра на девушку и обратно.
Преподаватель остановился у низкого колышка, к которому была привязана веревка, крепившаяся к перекладине, бросил взгляд на другую сторону и без единой заминки ступил на тонкий канат. Три метра пути над призывно блестящей жижей он преодолел за несколько секунд. Остановившись на перекладине, мужчина ожидающе посмотрел на ассистентку. Та абсолютно нейтральным выражением на лице бросила ему конец веревки, который он поймал без каких бы то ни было усилий. Мэтр Дойл перехватил веревку повыше и оттолкнулся от перекладины, но не вперед, а назад, чтобы взять больший разгон. Для чего, мы поняли, когда он уже почти добрался до твердой земли. За полметра до цели, он неожиданно отпустил веревку и, перекувыркнувшись через себя, приземлился на самый край, расставив руки в стороны, чтобы обрести равновесие. И в этот же момент, девушка, стоящая теперь прямо напротив него, посмотрела поверх его плеча прямо на нас расширенными от страха глазами и вскрикнула, прикрыв рот ладошкой. Повинуясь рефлексам, не до конца обретший равновесие мужчина, мгновенно обернулся, развернув корпус, оценил наши ошарашенные выражения лиц и завершил приземление на дне ямы в объятиях торжествующе хлюпнувшей «косметологической» субстанции.
Девушка подошла к краю, оценивающе рассмотрела сидящего по пояс в грязи мужчину, дождалась, когда он поднимет взгляд на нее, иронично вздернула бровь, хмыкнула, после чего развернулась и направилась к дорожке, идущей от стадиона к главному корпусу.
Нам же досталось удовольствие наблюдать, как преподаватель медленно поднимается и выкарабкивается из ямы. Обтянутая штанами, пропитанными грязной жижей, «комплекция тылов» преподавателя мгновенно привлекла всеобщее и большей частью восторженное внимание.
Выбравшись, мэтр Дойл пару секунд смотрел вслед неспешно удаляющейся девушке, после чего развернулся и, еще больше ошарашив нас искренне довольной улыбкой, объявил:
На сегодня урок окончен.
Мы с однокурсницами недоуменно переглянулись, но задерживаться не стали, решив убраться с глаз мэтра Дойла, пока до него не добрался весь букет «прелестных» ощущений.
* * *
За столиком самой дорогой ресторации городка, изучая меню, сидела молодая пара. В чудесный утонченный образ юной леди: идеально собранные в высокую прическу (трудами явно хорошего и дорогого мастера) светлые волосы, идеально сидящее прекрасное платье цвета брызг шампанского, подчеркивающее все достоинства хозяйки, и изысканный сапфировый гарнитур, оттеняющий чистую голубизну ее глаз, не вписывалось только выражение аристократичекого лица: нахмуренные брови и закушенная губа.
Лиадейн, солнце моей жизни, тебя явно что-то беспокоит, мягко обратился к недовольной девушке спутник, сидящий напротив и лицезреющий эту картину уже добрую минуту.
Девушка перевела невидящий взгляд с листа бумаги на молодого человека. Ее лицо в ту же секунду разгладилось, мгновенно преобразившись, она улыбнулась и ответила:
О нет, Слуагадхан, все в порядке.
Но я же вижу, что не в порядке, не отступился молодой человек, в его голосе появились нотки тревоги. Скажи мне, свет мой, тебя кто-то обидел?
На скулах Слуагадхана Брогана заходили желваки, глаза сузились, без слов сообщая, что покусившемуся на хорошее настроение его леди несдобровать.
Лиадейн мягко улыбнулась. Она протянула руку и успокаивающе коснулась пальцами сжатого мужского кулака.
Нет, все хорошо, правда. Меня никто не обидел.
Молодой человек заметно расслабился, но бдительности не потерял:
Тогда отчего ты такая грустная сегодня?
О, это ерунда. Девушки любят время от времени придавать значимость не стоящим ее внимания мелочам, не особенно усердно отмахнулась оллема, что не осталось незамеченным.
Свет мой, скажи мне, что отняло твой покой, я должен знать. Ведь это тревожит тебя, проникновенно произнес Слуагадхан, глядя спутнице в глаза.
Выдержав паузу, студентка консерватории тяжело вздохнула и призналась:
Все дело в том, право это просто глупости, что мне не дает покоя несправедливость. Ты же знаешь, я не терплю ее в любом виде. Не приемлю. Она отвратительна мне до глубины души, молодой человек кивнул, подтверждая свою осведомленность о неприятии спутницей такого явления на уровне подкорки, Так вот, она пустила свое семя и в моем учебном заведении. Моя одногруппница использует все доступные методы, чтобы добиваться желаемого. Ходят слухи, что она спит с кем-то из преподавателей, чтобы поддерживать свою успеваемость на существующем уровне. Конечно, ею многие интересуются. Но меня бы это не беспокоило, хотя такие методы, как ты знаешь, мне отвратительны, если бы в довершение ко всему она не обеспечила себе ансамбль с самым перспективным скрипачом нашего факультета. Я сама играю на скрипке и очень рассчитывала, что мне удастся убедить его подать заявку на ансамбль со мной, но когда подошла поговорить с ним, оказалось, что ему пару назначил преподаватель, и ею оказалась не кто иная, как Адерин Лори!
С каждым словом в голосе девушки все явственней сквозили гневные нотки. Остановившись, она выдохнула, постаралась успокоиться и продолжила, с усилием смягчая свой голос:
Это несправедливо, Слуагадхан. Неужели честным способом невозможно получить достойного партнера? Почему низкоморальным девицам достается все самое лучшее?
Настала очередь кавалера успокоительно поглаживать руку своей дамы.
Лиадейн, ты не должна расстраиваться из-за этого. Увы, но в нашем мире много нечестных и двуличных людей, не брезгующих никакими методами ради достижения своих целей, сочувственно произнес он.
Ты не понимаешь. Грейнн Бойллучший на факультете. Даже после длительного перерыва. Я могла столькому научиться у него. А теперь он занимается с ней, а она ведь даже не скрипачка!
Пальцы Слуагадхана сжали руку Лиадейн чуть сильнее, но та не заметила этого, полная гнева на царящую несправедливость.
Да уж, и правда, очень неприятная ситуация, задумчиво произнес молодой человек. А эта девица, как, ты сказала, ее зовут, она тебя не задевает?
Адерин Лори. Нет, конечно. Меня задевает только ее беспринципность! И то в большей степени потому, что пересекается с моими планами, ответила девушка, остывая.
Не волнуйся, мой свет, такие личности всегда получают по заслугам. Не переживай об этом. А насчет ансамбля, Слуагадхан посмотрел в глаза оллеме и произнес, ты ведь у меня и без уроков других студентов, пусть и выдающихся выпускников, невероятно талантлива. Уверен, твои преподаватели видят и слышат это.
Выговорившаяся и подобревшая девушка благосклонно улыбнулась и ответила:
Ты мне льстишь, Слуагадхан.
Вовсе нет, и ты сама это знаешь, пылко возразил ей молодой человек, вызвав еще одну улыбку своей дамы, на этот раз с едва уловимым оттенком самодовольства: еще бы ей не знать!
Заметно повеселевшая, Лиадейн снова погрузилась в изучение меню, а взгляд Слуагадхана, устремленный на нее, стал весьма задумчивым.
Глава 6
Поле окончания занятий самым людным местом во всей консерватории была, конечно, столовая. Все олламы, вне зависимости от положения, спешили восполнить энергию: студентыпотраченную на усвоение новых знаний, а преподавателина втолковывание непреложных истин в зыбкие умы. В большом помещении с высокими столами никогда не бывало тихо, но в это самое оживленное время гул, казалось, насквозь пронизывал его стены и пол. Кто-то доучивал недоученное, кто-то делился с друзьями, разбирая собственные ошибки и слушая советы, кто-то хвастал свежепредуманной мелодией, а кто-то попросту напевал засевшую в голове песенку. Музыкальный белый шум вился роем разъяренных пчел. Иногда мне казалось, что воздух ощутимо дрожит от такого многообразия мелодичных и не очень звуков, пропитанных глубинными и поверхностными, сиюминутными эмоциями неопытных олламов. Мне никогда не случалось быть свидетельницей землетрясения, но складывалось ощущение, что оно чувствуется именно так: вибрации, то практически незаметные, но настораживающие, то мощные, сотрясающие. Именно поэтому я никогда не задерживалась в столовой больше, чем было необходимо, для того, чтобы поесть. Меня не покидала мысль, что, останься я еще хоть на одно мгновение, и обед из меня выпрыгнет, подстегнутый очередным всплеском чьих-то эмоций.