Шок во взгляде Вилейн сменился на торжество. Она довольно улыбалась, окидывая взором окрестности, точно превратившиеся в арену кровавой бойни.
Глядя на то, как алая пена накатывает на берег и оставляет на песке тонкую рубиновую пленку, девочка стала всхлипывать, готовясь оглушительно завыть.
О, дорогая!женщина отошла от восторженного наваждения и подлетела к дочери, поднимая ее на руки.Не плачь. Ты не сделала ничего плохого. Все онимусор, любовь моя, и не стоят твоих слез. Наконец-то! Наконец-то твоя сила пробудилась. Мама очень довольна,женщина ласково шептала и гладила девочку по голове, удаляясь от пляжа и направляясь к припаркованным неподалеку машинам тех, кому они уже не понадобятся.
Освобождаясь от забвения, воспоминания топили сознание неуправляемым разрушительным потоком. Волнение, страх, гневитог всегда был один. Люди вокруг умирали. И она никак не могла контролировать свою физиологическую реакцию на стресс. Мать поощряла возникающие у нее стихийные всплески, уверяя, что чем больше их будет, тем быстрее дочь научится управлять своей силой. Но этот момент все не наступал.
Вскоре Каранель привыкла к смертям, но к душевной тоске из-за отнятых жизней привыкнуть было невозможно. Мать всячески старалась вбить в ее голову никчемность простых смертных, живущих бок о бок с древними, но девочка не могла разделить столь категоричного суждения. Внутренне она ощущала, что это неправильно. Ведь доброты от обычных людей она наблюдала гораздо больше, чем от своих сородичей. Но в силу возраста перечить матери была не в состоянии, поэтому лишь молча соглашалась с ней.
Заметив белое пятно среди деревьев, Каранель соскочила с качели и помчалась вглубь сада. Вилейн, не успевшая доплести ей косу, хмуро скрестила руки на груди, глядя вслед убегающему чаду.
Свернув с каменной тропинки в гущу кустарника, перемежающегося с деревьями, и цепляясь легким платьем за листву, девочка озиралась по сторонам в поисках того, что так привлекло ее внимание. Мелькнувшая в кронах птичка точно должна была сесть где-то на ближайших ветках.
Ребенок щурился, закрываясь рукой от слепящего солнца и продолжая вглядываться в верхушки деревьев. Но пернатого и след простыл. Расстроившись и уже собираясь вернуться к матери, Каранель вдруг остановилась, заметив в траве у вереницы барбарисов похожее на комок снега пятнышко. Темные пурпурные листья кустарника резко контрастировали с крохотным тельцем.
Девочка присела рядом на газон, грустно разглядывая редкий диковинный окрас воробушка. Толстенький, с желтым клювом и бархатными белоснежными перышками он лежал без движения в лужице света, пробивающегося сквозь шелестящие кроны. Каранель осторожно взяла его в ладони и опустила руки на колени. Все еще теплая, но угасающая птичка сковала душу мучительной щемящей печалью.
Почему такое необыкновенное создание вынуждено сегодня погибнуть в ее саду? Сострадание к невинному живому существу отозвалось тяжестью в сердце. Несправедливость и жестокость привычного хода вещей взыграла в ней отчаянным упрямством. Она желала, чтобы воробушек снова полетел. Она желала, чтобы он жил. Девочка прикрыла увлажнившиеся веки, не в силах смириться с тем, что мирозданию плевать на ее желания, и крик души останется неуслышанным.
Пронзительное чириканье заставило ребенка вздрогнуть. Воробей в ее руках перевернулся на живот и вспорхнул ввысь, скрываясь за кронами деревьев. Каранель застыла, широко распахнутыми глазами глядя на свои ладони, подернутые алой дымкой. Как замерла и мать за ее спиной, заставшая самый конец необъяснимого явления.
Сила, на краткий миг окутавшая девочку, была той же самойубийственной и ненавистной, но в этот раз дар вел себя по-иному. Не забрал жизнь, а подарил, откликаясь на неукротимую волю хозяйки.
Мерцание развеялось, когда сверху донеслась очередная воробьиная трель.
Ребенок заметил стоящую позади женщину и радостно вскочил на ноги.
Мама! Ты видела?! Ты видела?! Я
Звонкая пощечина, спикировавшая на щеку, заставила девочку отшатнуться. Она приложила ладонь к полыхающей коже и кинула на мать взгляд, полный обиды и непонимания.
Что. Это. Было?Вилейн полыхала гневом и едва сдерживалась, чтобы не отвесить дочери еще одну оплеуху.
Я оживила птичку,заявила Каранель со всей досадой, что ощущала в этот момент.Я спасла ее!
Женщина взяла себя в руки и с шумом выдохнула. Она была взвинчена и напугана, но перед дочерью держалась строгой и грозной.
Ты больше никогда не повторишь этого,Вилейн присела и сжала руку дочери. Мягко, но ощутимо.Доброта и состраданиеэто слабость. Они убьют тебя, если продолжишь в том же духе. Я запрещаю тебе взывать к этой части себя,ледяной голос матери звенел приказом. И неприязнью к тому, что она увидела.Ты должна развивать ту неукротимую мощь, что дала тебе природа. А не отвлекаться на подобные глупости. Поняла меня?
То был первый раз, когда ее ненавистный дар сделал для мира что-то хорошее, когда в ее душе всколыхнулось нечто такое, что смогло помочь живому существу спастись от хладных дланей смерти. И последний.
Дорогая, у нас есть еще час до открытия выставки. Пойдем купим тебе лимонад.
Каранель сдержанно кивнула. Глаза ее блестели от предвкушения прогулки. Редко когда удавалось побывать среди обычных людей. Мать ненавидела простых смертных и нечасто выбиралась на подобные мероприятия. Поэтому девочка почти всегда проводила время в изоляции в их родовом поместье. Она была ужасно рада, но старалась проявлять как можно меньше эмоций, даже положительных. В надежде, что так сила не сможет выйти из-под контроля.
Большой бизнес-центр напротив картинной галереи дышал шиком и роскошью. В место проще Вилейн бы ни за что не зашла. Кофейня на первом этаже утопала в зелени и похожих на маленькие планеты шарообразных светильниках, висящих над столиками по всему периметру помещения.
Женщина делала вид, что не замечает на себе заинтересованных мужских взглядов. Она выбрала место с диванчиком подальше от любопытных глаз, усадила дочь на кофейное бархатистое сиденье и присела рядом в ожидании официанта, изящно поднимая к лицу тонкое запястье с часами, не двузначно намекая, что персоналу необходимо пошевелиться. Одетые с иголочки солидные бизнесмены, прервавшие свой завтрак, продолжали внимательно следить за элегантной дамой, что демонстративно их игнорировала.
Незаметно возникший у столика официант склонил голову в приветствии и деликатно разложил перед дамами меню.
Доброе утро, леди, чем желаете перекусить?
Вилейн молча подвинула дочери карту с прохладительными напитками и умилилась тому, с каким усердием чадо принялось разглядывать картинки лимонадов.
Можно с манго?девочка ткнула в понравившееся изображение и взглянула на мать в ожидании ее одобрения.
Женщина молча кивнула и махнула рукой, веля убрать меню со стола. Официант снова поклонился, так же незаметно удалился и почти сразу же принес высокий узкий бокал с ярко-оранжевым содержимым и плавающим внутри льдом.
Вилейн расплатилась, поднялась с дивана и, оправляя обтягивающий наряд из сапфирового кружева, направилась в дамскую комнату.
Родная, я сейчас вернусь.
Потихоньку потягивая холодный лимонад из соломинки, Каранель теребила подол длинного кремового платья и болтала ногами, разглядывая зеленые шапки маленьких кустиков, усеявших перегородки между столиками, и немногочисленных посетителей кофейни. Здесь было приятно находиться. И безопасноничто не могло ее напугать или внезапно взволновать.
Мужчина в космически черном костюме, сидящий за столиком с мягкими бирюзовыми креслами неподалеку и активнее прочих питающий к матери интерес, вдруг склонился над тарелкой с яичницей и вцепился в волосы на голове. Когда персонал заметил неладное, бизнесмен, уже вовсю бьющийся в судорогах, свалился на пол.
Посетители повскакивали с мест, вызывая скорую и спеша оказать ему первую помощь. Мужчину беспрестанно рвало. Официант, добравшийся до пострадавшего первым, повернул его на бок и положил под голову подушку, расстегнув затем верхние пуговицы на рубашке.
Кара замерла, ощутив нарастающее сердцебиение. Волнение могло вызвать в организме защитную реакцию на стресс, поэтому она старалась сохранять невозмутимость, глядя на то, как окружающие пытаются помочь человеку до приезда скорой. Она ощущала ужас от того, что вместе с мужчиной, время которого пришло, могли погибнуть и все остальные. Но уже не от естественных причин, а от ее проклятого дара.