Приготовив все необходимое, приступил к плавке сахара Шашапал.
Нервно пожевав нижнюю губу, Сергей тихо спросил:
Кино, по-вашему, чудо?
Конечно, мгновенно отреагировал Шашапал. Особенно когда показывают у нас «Багдадский вор», например. Или «Индийскую гробницу».
А кто из вас бывал когда-нибудь в театре? немного подождав, спросил Сергей.
Четверка насторожилась.
Так вот, театр чудо поинтереснее кино! объявил Сергей.
А почему все-таки? потребовал уточнения Шашапал.
Потому что в кино все, что там происходит, сначала кто-то видел, а потом уж тебе показывает, терпеливо объяснял Сергей. А в театре все на твоих глазах творится. В кино, как во сне, когда знаешь, как бы страшно ни было, все равно проснешься Все громадные, невероятные. Особенно если сбоку смотреть. А в театре все живые. Дышат. Их потрогать можно.
И ты трогал? холодея от ужаса, прошептал Иг.
Да нет, смутился Сергей, там не то что дотронуться, моргнуть страшно, потому что Он тебя заметить может.
Кто Он? Вопрос выскочил из Шашапала раньше, чем он отважился его задать.
Герцог де Маликорм, вновь превращаясь в сумрачного монстра, скрипучим голосом прохрипел Сергей.
Отодвинувшись от стола, он развел костыли, попытался изогнуться в левую сторону, натужно вывернув правую руку. Уродливая, многократно увеличенная от свечей тень Сергея обрела форму готовящегося к прыжку чудовища. Злобно дыша, Сергей несколько секунд корчился в неестественной позе, затем обмяк, осел на костыли, сбросил с лица жуткую маску. Собравшись с силами, заговорил. Сначала очень тихо, так, что первых слов никто не расслышал:
из покоев замка, где трон стоял под балдахином в окружении золотых знамен с черными змеями, какой-то смрадной сыростью несло, уводил ребят к тайнам причудливого мира настороженный голос Сергея. И кто-то невидимый говорил страшным голосом бормашины. Я стоял в правом углу амфитеатра, за маминым креслом. Мы поменялись. У нас третий ряд партера был. Но мне же сидеть нельзя Голос жуткий, всех до паники доводил. Казалось, будто человек-невидимка по воздуху ходит. То из подвала замка заговорит, а через несколько секунд настолько приблизится, что чудитсясидит этот невидимка на ручке кресла, всматривается в тебя и прикидывает, куда вцепиться лучшев шею или в ухо. А потом раз Вроде передумал и под потолок сцены ушел. Полминуты не прошло, а уж голос с балкона доносится. А Большой Гильомначальник стражи, тоже всех запутывал. Ходит по сцене мимо трона под балдахином и неизвестно с кем разговаривает. Сам громадный, выше дерева, в плаще бордовом до пят. Голова в черный шлем-колпак спрятана, как у палача. В шлеме прорезь для глаз, носа и рта. Если две буквы Т сложить. Одну нормально, а другую вверх ножкой Вышагивает Гильом от угла до угла и выспрашивает: «и как бы вы пожелали избавиться от этого правдолюбца?» А голос бормашины отвечает: «Сначала надо попытаться заполучить душу сего человека» Догадываетесь, о ком?
О горбуне справедливом? тихо высказывается Медуница.
Угадала, подтвердил Сергей так угрюмо, как будто охота шла непосредственно за его душой, о горбуне Караколе.
И Караколя схватили? разгрызая жженый сахар, уточняет Шашапал.
Да что ты, как маленький! разозлившись, напускается на Шашапала Сергей. Ты про таинственность вокруг понял хоть что-нибудь?
А что про таинственность? тушуется Шашапал.
Так и знал, что самое главное мимо ушей пропустишь! в сердцах машет рукой Сергей.
Но досадовать и сердиться Сергею было нельзя, ибо он вплотную приблизился к сути самого главного, что открыл для себя в театре.
Мы как с мамой через контроль прошли, я сразу почувствовал таинственность вокруг, сжав кулаки так, что заскрипели ручки на костылях, прерывисто заговорил Сергей, одержимо веря, что ребята сейчас испытывают на себе воздействие тех же подспудных, незримых сил, которые переворошили, встревожили его воображение. Сначала все вроде бы как в кино. Перед началом картины. Все ждут Праздник в каждом. У самого горла. Но наружу еще не вырвался. Зато искра уже проскакивает, как на проводке с током, без изоляции Я сразу заметил, что вокруг множество всяких лесенок, переходиков, балкончиков разных и закоулочков. Ниши вишневым бархатом завешены. В каждую нишу заглянуть жутко охота. Будто в спину тебя толкают. Или за бархатной шторой постоять, чтобы она щеку погладила Я за одну зашел постоял. Бархат тайнами пахнет. Но главное, все взрослые и ребята совсем иными видятся.
Как это иными? не понял Ник.
Понимаешь, что-то в них прибавляется будто. Вдруг померещится, что у девчонки какой-нибудь три руки Удивляешься не очень. Потому что этого ждешь. А бархатных комнаток, между тем, диванчиков всяких, шторвсе больше и больше становится. И каждая к себе приманивает. Страшно хочется в бархате том запутаться и заблудиться. Заблудиться и пропасть
А какой на сцене бархат оказался!.. Голубой, синий, васильковый, лиловыйкак слива. Это платья у подруг невесты Караколя таких цветов были.
В замке герцога де Маликорма от вытянутых, как пики, окон бархат светился пятнами кровавыми А в подземелье замка, где стены из черного бархата, стражники герцога в черных плащах, когда мимо черных стен проходили, то проваливались, исчезали тут же, как в пропасти бездонной Но это все потом было
Я еще, что в фойе случилось, не рассказал. Понимаете, пока шторы бархатные меня гладили и прятали, я на маму внимания не обращал. А когда увидел ее в зеркале Там во всех закоулочках-переходиках зеркал полно. Так вот, взглянул я в зеркало на маму мельком и не узнал.
Почему не узнал? забеспокоился Ник.
Очень красивой она стала, сконфузившись, объяснил Сергей. Такой красивой я ее никогда не видел Мама, наверное, почувствовала удивление мое, щелкнула сумочкой и говорит: «Пойдем в буфет, я тебе пирожное куплю, какое ты сам выберешь, если захочешь, а то и два».
Мне один чмур в Ташкенте на базаре говорил, вмешался Иг, что он в буфете ихнего оперного театра сорок разных сортов пирожных до войны видел.
В буфете я пирожных у мамы не просил.
Почему? изумился Иг.
Перед входом в буфет за шторой увидел я на маленькой двери одну зловещую надпись
Какую? опередил всех Шашапал.
«Посторонним вход категорически воспрещен». И в ту маленькую дверь заглянуть мне захотелось гораздо больше, чем пирожные выбирать.
И ты в нее заглянул? спросил Иг.
Нет не очень твердо ответил Сергей. Звонок раздался. Надо было идти в зал
А я знаю, что за маленькой дверью было, вызывающе заявил Иг.
Что? выдохнула Медуница.
Там артисты прятались, победоносно оглядев остальных, высказался Иг.
Сергей на высказывания Ига отозвался не сразу.
Артисты Все правильно. Артисты И на сцене артисты были Это все понимали. Даже самые маленькие Только видел бы ты, как одна женщина передо мной с места вскочила, когда Караколя в засаду заманили. Посмотрел бы на ее лицо!.. А у женщины той на груди медалей штук десять и орден Отечественной войны I степени. Уж она-то знала, что на сцене артисты были. И всепонарошку! покраснев от гнева, страстно шептал Сергей. Но помните, как в «Карлике-носе»? Дом у колдуньи какой был?
Я не помню, честно признался Шашапал.
С внешней сторонылачуга, горячась и подстукивая себе костылями, страстно продолжал Сергей, а внутридворец бесконечный! Вот и театр такой! В нем весь мир вмещается! Все может быть! Замок волшебный выше стоэтажного дома! Лес заколдованный Сколько хочешь по нему иди, а он не кончается. Больше становится, разрастается на глазах. Звери с оружием в руках из чащи выходят. Живые. Настоящие. Лев, медведь и заяц. Натуральные и одновременно волшебные. Каждый человеческим языком разговаривает, все понимает и на двух ногах ходит. Звери с герба города сошли. А в лес переселились, когда герцог змеиный вольный город поработил. Свет погас. Лес исчез. Громадный город возник. Древний, с остроконечными крышами, как в сказках Андерсена. Улочки узкие, но народа на них не меньше, чем на Красной площади во время салюта. Не верите, у мамы моей спросите! Но лучше осенью мы все вместе в театр пойдем! Сами налюбуетесь на тот город! Там всяких лавочек, магазинов Не сосчитаешь! И на каждом вместо буквзнак. Сапог или крендель. Часы или меч. У жителей на шляпах перья. А сапоги вверх загнуты, с острыми концами и колокольчиками на шпорах! Машин нет. Город древний очень. Зато верблюдов, лошадей, осликов, собак и кошек, что на задних лапах ходят, сколько хочешь. Чего они только не умеют. По крышам бегают, по канатам. Фокусы показывают