Очевидно, я лежу на грунте, хотя этого не ощущаю. Не двигаюсь и не напрягаюсь. Дыхание постепенно приходит в норму: первый приступ панического страха проходит. Вспоминаю основное правило водолаза: если с тобой случилось под водой несчастье, не поддавайся панике, осмотрись, хорошенько обдумай свое положение, а потомдействуй! Хорошо говорить «осмотрись»! Мне остается только думать Не знаю, до чего бы я додумался, но вдруг все сомнения разрешаются очень просто: что-то сильно дергает меня за поясницумне подают сигнал с поверхности: «Как себя чувствуешь?» Тотчас соображаю, что я ведь привязан к сигнальному концу, по которому без труда найду дорогу из непроницаемого мрака. Нащупываю веревку и в свою очередь сильно дергаю ее один раз: «Чувствую себя хорошо!» Нет, в этот момент я не хвастал и не лгал: ощутив связь с миром света, я действительно почувствовал себя замечательно!
По веревке довольно быстро выбираюсь на мелководье, затем на берег. С меня снимают шлем. Должно быть я уже вполне успел овладеть собой, так как Казокин поощрительно хлопает меня по плечу и говорит: «Для первого спуска в комбинезонехорошо! Ты отлично ходил». Я кажусь себе отчаянным трусом и потому с горечью отвечаю: «Что же тут отличного. Я же был на глубине четырех-пяти метров». Казокин насмешливо смотрит на меня: «Я вытравил на тебя больше пятидесяти метров сигнального конца. Значит, ты дошел до глубины десять-двенадцать метров. Уж это озеро я знаю как свою комнату, семь лет на нем работаю».
В первый момент это замечание приятно щекочет самолюбие, но тотчас вспоминаю все пережитое и осознаю, что если бы не сигнальный конец, вряд ли мне удалось бы выбраться на поверхность. Недаром инструкция по водолазному делу категорически запрещает погружения в мутной воде без сигнального конца, а японские ныряльщицы за жемчугомамадзиназывают его веревкой жизни.
Но почему же все-таки я не ощущал боли в ушах, если находился на глубине свыше десяти метров? Задаю этот вопрос Василию Казокину. Он ответил так: «Твою голову покрывал толстый резиновый шлемнепосредственного соприкосновения барабанных перепонок с водой не было, а значит, перепонки и не могли испытывать давления воды снаружи. Во время работы в легком скафандре водолазу угрожает обратное явление: воздух, который он получает на глубине в легкие, под давлением, проникает через евстахиевы трубы к барабанной перепонке изнутри. Но, видимо, ты выдохнул немного воздуха в шлем через нос и бессознательно уравнял давление на барабанные перепонки снаружи с давлением изнутри».
Впоследствии я еще несколько раз «набирал часы»: погружался в Косинское озеро и постепенно привык и к гидрокостюму, и к мутной воде. В более мелких местах, где на небольших участках дно покрыто песком, я ложился на грунт и наблюдал за раками. Тут было сносно видно на расстоянии пятидесяти-семидесяти сантиметров. Неуклюжие на суше, раки под водой двигаются с неимоверной скоростью, они стремительно прыгают вперед хвостом на метр и дальше. Потом я даже научился ловить их и в последнее свое погружение наловил десятка два, чем был страшно горд.
Итак, набрано положенное количество часов под водой, сданы нормы на спортивный разряд по подводному плаванию и получено соответствующее удостоверение Однако прежде чем принять участие в подводной экспедиции, пришлось преодолеть еще одно сухопутное препятствие. Надеяться на то, что в составе экспедиции найдется подводный фотограф, было бы легкомысленно, подводная же археология без подводной фотографии слепа. Пришлось и эту заботу взвалить на свои плечи. Правда, я никогда не занимался не только подводной, но даже наземной фотографией, однако друзья, сведущие в ней, убедили меня, что фототехника в наше время достигла сверхъестественного совершенства и фотографу остается только нажимать спусковую кнопку затвора, все остальное фотоаппарат сделает сам. По своей наивности я им поверил Теперь нужно было приобрести фотоаппарат, подходящий для подводных съемок, и соорудить для него водонепроницаемую камеру.
Приятели посоветовали купить фотоаппарат «Юность». Однажды после очередного спуска в озеро я зашел в косинский. универмаг и стал обладателем этой волшебной фотокамеры.
В магазине фотоаппарат казался мне замечательным, но придя домой, я обнаружил в нем незначительный недостатокне работал затвор. Пришлось идти в мастерскую гарантийного ремонта
Через два дня я забрал из мастерской фотоаппарат. Затвор работал исправно. Но когда я сообщил мастеру, для каких целей собираюсь использовать аппарат, он покачал головой и сказал, что не рекомендует брать столь совершенный механизм в экспедицию, так как мастерская не гарантирует его исправность через месяц, неделю, день или час. В заключение мастер дал добрый советприобрести другой фотоаппарат. Следовало, конечно, воспользоваться этим советом, но в кармане у меня уже лежал билет на поезд МоскваФрунзе, в моем распоряжении оставалось пять дней, а следовало еще разыскать мастера, который взялся бы изготовить водонепроницаемую камеру. Два дня ушло на поиски такого умельца; наконец он был найден, но за три дня изготовить камеру не брался. Договорились на том, что я оставлю ему фотоаппарат, через неделю он сделает для него камеру и вышлет мне все посылкой во Фрунзе.
Итак, если вы сумеете преодолеть все наземные трудности, предшествующие подводным, вам уже ничто не будет страшноможете смело начинать охоту даже на гигантских кальмаров.
ПУТЕШЕСТВИЕ К ТЕПЛОМУ ОЗЕРУ
Еще в конце мая я получил письмо из Института истории Киргизской академии наук. Привожу его дословно: «Тов. Зюков, Иссык-кульский археологический отряд выезжает на место работы 15 июня 1959 г. С учетом этого времени планируйте свой приезд во Фрунзе. Легководолазной аппаратурой отряд обеспечен в достаточном количестве».
Таким образом, еще одна проблемараздобыть аквалангблагополучно разрешилась. 14 июня я был во Фрунзе. Но 15-го выехать не удалось; большую часть участников экспедиции составляли студенты, которые сдавали в это время экзамены. Кроме того, оказалось, что легководолазное оборудование экспедицией пока не получено, оно застряло где-то на железной дороге и когда прибудет во Фрунзе, неизвестно. Со стоическим спокойствием я принялся ожидать отъезда на Иссык-Куль.
Стояла одуряющая жара. По тенистым улицам слонялись лохматые псы с высунутыми до земли языками. Когда проезжал автомобиль, в глазах пса появлялось выражение безмерного страдания: собачья традиция требовала от каждого порядочного пса, чтобы он погнался за автомобилем и по всем правилам облаял его, но у разморенных зноем несчастных животных сил на это не доставало.
Спасаясь от зноя, я просиживал по четырнадцать часов в день в городской библиотеке, знакомясь с географией и историей Киргизии.
Район озера Иссык-Куль
Наконец 21 июня все были в сборе. Погрузили имущество на полуторатонный газик и в одиннадцать часов утра выехали. Если учесть, что, помимо всевозможных инструментов и приборов, запасов продовольствия на два месяца, палаток и жердей для них, в кузове находилось еще полторы сотни кирпичей, из которых предстояло сложить печь, и несколько кубометров дров, будет понятно, с какими «удобствами» разместились двенадцать участников экспедиции.
Я разговорился с Германом Прушинскиммолодым инженером-строителем, страстным любителем подводного спорта. Мы быстро нашли общий язык: начали с подводной фотографии (у Геры оказалась самодельная водонепроницаемая камера для фотоаппарата «Смена») и обсуждали этот вопрос как маститые кинооператоры, хотя ни он, ни я не сделали в своей жизни ни одного подводного снимка.
А тем временем грузовичок катил по великолепному асфальтовому шоссе, обсаженному с двух сторон пирамидальными, так называемыми туркестанскими, тополями. За ними простирались цветущие ярко-зеленые долины. Аромат луговых трав, необычайно нежный и вместе с тем сильный, врывался под брезентовый навес грузовика. Такой ландшафт не изменялся на протяжении ста километров вплоть до поселка Быстровки и напоминал мне степную Украину. К тому же во время коротких остановок я постоянно слышал украинскую речь (тут еще с дореволюционных лет живет много украинцев-переселенцев), и потому временами казалось, что я нахожусь не в Средней Азии, а у себя на родине, в Киевской области. Единственным напоминанием о Киргизии были виднеющиеся вдали хребты гор со снеговыми вершинами: справамогучий Киргизский хребет, слевахребет Жеты-жол, который соединяется с западными отрогами Заили-ского Алатау.